Рождение Клеста

Потом появились ещё и катапульты. Эти нам были не опасны: они швыряли свой груз через стены в город. Вот только горожанам пришлось не сладко: на них рушились с небес бочки с горящей смолой. От удара о землю они разбивались в щепки, разбрызгивая содержимое в разные стороны — в городе поднялся бабий вой, крики ужаса и безнадёжного отчаяния; кто-то принялся командовать тушением пожаров. Густые чёрные дымы повалили в небо, пачкая его, принося к нам вонючий запах горелого.

Городские ворота были пропитаны огнезащитным составом, так что сжечь их было совсем не просто, а вот деревянные дома горожан такой защиты не имели… Нихельцы, наверное, могли нам и «негасимый огонь» кидать, но только это оружие — дорогое, и швырять его наугад — большая роскошь. Бочка горящей смолы вполне могла натворить бед не меньше, и стоила гораздо дешевле.

А мы сидели, сжавшись, как кролики, на парапете, в страхе отслеживая траектории полёта камней из требушетов — и ничего поделать не могли. Нихельская армия сплошной стеной закрывала свои катапульты, и атаковать её командующий не решился: наверняка нас бы ожидал фланговый удар вражеской конницы, с отсечением от ворот и окружением.

Ещё один удар в зубец, грохот обвала, брызги крупных камней. Я невольно отследил взглядом их падение — и не поверил своим глазам: на земле сидела девушка, торопливо перевязывая раненого, а камни на излёте плюхались от неё совсем неподалёку. Белый платочек, из-под которого выбиваются огненно-рыжие волосы, белое платье без рукавов — это та самая девушка из моего морочного видения.

Я и сам не заметил, как оказался радом с ней. Да, так оно и было: только-только сидел на стене — и вот уже грубо хватаю её за плечо:

— Ты что, совсем сдурела?!! Уходи отсюда, живо! Жить тебе надоело, что ли?!!

Она вырвалась, отмахнулась:

— Не мешай! Видишь, я занята?!

— Она занята! А мы, стало быть, просто так тут сидим, скучаем!!!

— Помоги лучше оттащить его подальше. А то прибьёт его тут ненароком.

Да, совсем шальная девка. Но делать нечего: пришлось ей помогать, чтобы она тоже отошла отсюда подальше. Я подхватил бесчувственное тело под мышки, Солнышко взялась за ноги — так мы и отнесли беднягу в сторонку.

Я заметил, что платье у неё всё в кровавых пятнах, и руки все окровавленные. Я погладил её голое плечо: кожа оказалась удивительно нежной и мягкой — пальцы как будто тонули в ней.

— Ты, это… осторожнее, пожалуйста. Тебя ведь убить могут…

Она лукаво глянула, склонив голову на плечо:

— Ты что, за меня переживаешь, что ли?

— Ещё чего! — я фыркнул. — Больно надо!

— Вот и шагай тогда, раз не надо! — она даже ногой притопнула.

Я пожал плечами и пошёл назад, на стену. Там получил весомый подзатыльник от десятника:

— Ты куда уходишь без разрешения?! Опять к штрафникам захотел?! Или тридцать плетей тебе всыпать?!

— Помогал раненого перенести.

— Видал я, кому ты помогал. Ладно, ступай: тебя сам сотник сегодня вечером убивать будет. Если нихельцы днём не пришибут.

Ну, спасибо за такую милость… Вообще-то, сотник убить меня не обещал, просто покалечить грозился… правда, покалечить весьма своеобразно.

— А почему нас долбят, а мы не отвечаем? — спросил я совсем не по уставу: мы оба сидели, сжавшись в клубочек. Но хотел бы я видеть такого правильного, который стоял бы в полный рост по струнке, когда кругом осколки камней летают. — У нас что, никаких механизмов нет? И мастеров нет?

— Всё было, — цыкнул тот, сплюнув со стены в город. — Да только не хранилось так, как надо. Началась война, и выяснилось, что механизмы никуда не годны: одни рассохлись и потрескались, другие — гнилые. И всех мастеров в армию забрали — от них сейчас ни слуху, ни духу. Живы, нет — не знаю. У меня брат двоюродный вот так ушёл — и с концами.

Тут уже и я, не выдержав, сплюнул в сердцах в том же направлении. Неужели это и есть то сокровенное знание о войне, на которое намекал Учитель: меня запросто может пришибить шальной глыбой как мелкую букашку, а я ничего против этого сделать не смогу, и все суровые годы моего обучения воинскому искусству не стоят даже и куска разбитого камня? Все унижения, ушибы и побои — это всё зря?!

Я вспомнил, с каким щенячьим восторгом мы на войну собирались… глупые мальчишки, которых провожали такие же глупые девчонки.

Бах! Камень очень удачно приложился в стену, осколки страшным пыльным фонтаном взмыли в небо и посыпались нам на головы. Очень скоро стало понятно, что нихельцы стараются лупить в определённый участок, в одну точку, поэтому солдаты шарахнулись с этого места направо-налево, вместе с командирами. На стене образовались трещины; выглянувший наружу мог увидеть кучу битого щебня, образованную осыпавшейся стеной и обломками каменных ядер как раз в месте прицельного обстрела. Эта куча стала чуть ли не в треть высоты городской стены!

Проломят, проклятые, конечно проломят…

— А откуда у них камни? — спросил я, отряхнувшись от осыпавшейся пыли. — Тут что, где-то каменоломня есть?

— А ты не видишь что ли? — удивлённо-злобно отозвался десятник. — Они же обломками каменных стен кидаются!

— ???