Рождение Контролера

– Не поручение, – уточнил я. – Мы же наемники, которых Моссад нанял, чтобы уничтожить группу шахидов.

– Но все-таки…

– Догадываюсь, – ответил я. – Человек всегда ищет подпорки своей веры или идеологии. Начнет рассуждать, что евреи – это все-таки европейцы, что приняли иудаизм. А те настоящие, которые семиты, уже давно перебиты. Остались только белые, так что и в Моссаде рулит белая раса… И все, его совесть сразу успокоится. Или хотя бы наполовину.

– Миллион кого угодно успокоит, – сказал Челубей ревниво. – Джонс всего за один вылет получил миллион, а Ганс еще больше за какие-то три бомбочки.

– О финансовых делах ни слова, – предупредил я. – Даже начальству. Деньги такая вещь… лучше о них помалкивать.

– Во избежание проверок, – уточнил Левченко. – И нецелесообразной траты средств. А ребята эти здорово помогли… И даже с охотой. Чувствую, они бы такое и без денег…

– Вот-вот, – согласился я. – Не все так просто в мире. Убежденных людей все еще хватает. И как жаль, почти все на той стороне.

С шоссе съехал джип песочного цвета, а когда приблизился, мы узнали за рулем Затопека, рядом с ним Куцардис, а из кузова машет Ингрид.

Затопек улыбался, хотя лицо напряженное, баранку вертит одной рукой, другая на перевязи.

– Хороший джип, – крикнул он. – Правда, не новенький, боевики такие бросали здесь сотнями, но до аэропорта не просто довезет, а домчит!..

Мы с Челубеем и Левченко полезли в кузов. Левченко оставался серьезен, сказал с некоторым напряжением в голосе:

– А мне как-то не по себе. Умом все понимаю, но на душе скребет. А как у вас, босс?

Я покачал головой.

– У меня душа тоже мозг.

– А-а, – протянул он несколько озадаченно, – ну да, понимаю… А я вот еще недоразвитый. Ингрид вообще с лица спала. Хотя ей это идет.

Ингрид промолчала, старается вообще не смотреть в нашу сторону. Я сказал ровным голосом:

– Это не наша вина. Если бы отдел по предотвращению катастроф создали хотя бы год тому! Возможно, даже лабораторию выявили бы в самом начале. И прикрыли бы без выстрелов. Административными методами. А так… у нас не было другого выхода. Будем надеяться, что в следующий раз успеем раньше. Думайте не о том, что убили несколько сот невинных… хотя среди них точно были и боевики разных групп, а что спасли несколько миллионов европейцев! За неделю вирус охватил бы всю Италию, а оттуда пошел бы по Франции, Германии, да и вообще по маршрутам самолетов, поездов, автомобильных трасс, а то и просто воздушными потоками. Там ветры бывают нехилые, мчат быстрее самолета!

Челубей повторил меланхолично:

– За неделю…

Куцардис спросил быстро:

– Подумал о том же, что и я?

– Нет, – ответил Челубей, – на этот раз я не о толстых жопах. И не о сиськах. За неделю вирус точно не доберется до тех, кто все рассчитал, запланировал и выстроил лабораторию так далеко от дома, чтоб вообще на другом конце планеты.

Куцардис сказал сердито:

– Я как раз об этом и подумал! А о жопах это ты все время, помешался просто. Хотя авиарейсом можно успеть.

– К жопам?.. Ах да, ты на этот раз почему-то не о них… Во-первых, несколько туристов – не потеря для страны, во-вторых, в аэропорту можно организовать досмотр тех, кто прибывает именно из Италии… Под каким-нибудь предлогом. У таких людей длинные руки. И действуют не в одиночку.

Затопек оглянулся от руля, взгляд очень подозрительный, поинтересовался у меня:

– А вы в самом деле профессор?

– Посмотри в Вики, – посоветовал я.

– Гм, – пробормотал он. – Вернусь, засяду за Вольфштейна.

– Там новый аддон вчера выпустили, – сказал я. – Сплошной замес.

Ингрид посмотрела на обоих несколько странно.

– Вы о чем?

– О высоком, – ответил Затопек. – Мы же мужчины. О духовном. Мужчины все эстеты.

Челубей посмотрел на обоих, сказал с тяжелым вздохом:

– Эх, надо было идти в науку… а я все выбирал, где поинтереснее, пожарником или охотником на медведей.

Левченко спросил меня тихонько:

– А кто за всем этим стоит?.. Есть идея, что снова англичанка гадит. Или Штаты, они всегда хотели раскачать и утопить Европу…

Я двинул плечами.

– Трудно сказать. Пока одни предположения. Американцы – неплохие люди, но решенный квартирный вопрос и обильное питание их испортили.

Ингрид подсела ко мне с другой стороны, зябко передернула плечами.

– Бесчеловечно… Как оправдаешься?

– Перед своей совестью? – спросил я с сарказмом.

Она отмахнулась.

– Сказала бы, что совесть у тебя гибкая… если бы вообще была. А что скажет общественность?

Я переспросил:

– На что? Что Израиль утопил судно с беженцами?

Она вскинула в изумлении брови.

– Почему именно Израиль?

– А на кого легче списать? – спросил я. – Русские сплошь пьяницы, французы бабники, греки танцуют сиртаки, испанцы дразнят быков, шведы… ну, про них даже мне говорить стыдно, а вот в Израиле есть Моссад, про который всем известно, что жесток, свиреп и всегда убивает своих врагов.

Она спросила озадаченно:

– Но… как ты на них бросишь… тень? Что сказал пилоту, с ним и останется.