Рождение легиона

– «Именно. Все это чепуха. И должность, на которой мои обязанности уже давно исполняет кто-то еще, и твой титул, на деле, не лучше звания придворного клоуна!» – кажется, этот молодчик разволновался. Движения единорога стали порывистыми, он даже попытался жестикулировать, но тотчас же бросил это занятие, пару раз дернув себя за свисавшую с рога цепь – «Весь этот ритуал по выбору нового принца или принцессы – прогнившая насквозь, лживая бутафория, которую каждые сотню лет скармливают восторженной толпе знати, могущественным кланам, союзам и родам! Я был рожден той, чья пра-пра-прабабка удостоилась чести быть возведенной в ранг «принцессы», но что мне это дало? Я называю принцессу Селестию тетушкой – а она смотрит на меня, как на пустое место, как на щит, висящий на стене или стоящую на полке, треснувшую вазу – вещи, утратившие былую полезность, но все еще дорогие владельцу, как память. Я единственный, кто научился различать скрывающиеся под маской благожелательного интереса долготерпение и пустой формализм, и создал сам себя, с ноля. Я создал Защитника!».

– «Угу. А книги были твоими лучшими друзьями» – криво ухмыльнулась я, начиная понимать этого недалекого, упертого кретина, которым я всегда считала преследующего меня жеребца. Забавно – ему так давно нужно было выговориться, поговорить с кем-то по душам, а его единственными слушателями оказались два его врага, запертых с ним в одной-единственной камере. Ну, или те, кого он привык считать своими врагами – «Понимаю. Что ж, тогда пони достойны того Защитника, образец которого ты взял из тех книг».

– «Опять издеваешься, да?» – презрительно скривился жеребец – «Как это на тебя похоже! Я понимаю, что тебе сложно будет…».

– «Да нет, я вполне искренне говорю. Ты не скатился в пучину разврата, не нюхал соль и не спился, как, наверное, подспудно ожидала Селестия – почему я должна издеваться над тобой? Ты бы уже прекращал говорить этими клише, а то у меня складывается впечатление, что ты мысленно рисуешь какой-нибудь комикс, до которых так падок мой примипил, играя в нем роль супергероя!».

– «Мы должны стать лучше! Мы должны всегда стремиться к выведенному для себя идеалу!».

– «Агась. Только вот не нужно считать остальных безвольными статистами или шаблонными злодеями – эта ошибка часто приводит к тяжелым последствиям, уж можешь мне поверить» – фыркнула я. Мне показалось, или свет стал немного глуше, и в углах комнаты поселились пока еще робкие тени от наших фигур? – «Ты рассказал свою историю, пусть и ненароком, но я тебя поняла. Что ж, теперь я думаю, что буду более серьезно относится к тебе… Блюблад. Ну, или по крайней мере, к твоим мотивам».

– «Правда?» – прищурился на меня белый единорог. Он не был красавчиком, не смотря на все усилия придворных стилистов, визажистов, парикмахеров и прочей братии, бесцельно, по моему скромному мнению, напрягающих этот мир своим присутствием – мощное, хорошо развитое тело с немного перекачанной, на мой взгляд, грудной клеткой, венчала накуаференная голова стандартного придворного идиота, десятки которых толклись по всему дворцу и сотнями шныряли по ночному Кантерлоту в поисках «необычных» увеселений, прибавляя головной боли вышедшим в ночной дозор гвардейцам и легионерам. Длинный, витой рог сообщал окружающим о недюжинной магической силе своего хозяина, но голубые, томно прикрытые глаза, принадлежали пустому придворному щеголю, лишь изредка вспыхивая под опускавшейся на голову, черной маской, превращавшей «королевскую боль» в Защитника – «Ты говоришь это для того, чтобы достичь своих целей, избавив себя от моего зоркого глаза, и днем и ночью следящего за тобой?».

– «Чёрный Плащ!

Только свистни — он появится!

Чёрный Плащ!

«Ну-ка, от винта!»

Чёрный Плащ!» – хохотнув, фальшиво пропела я, заставив расхаживающего единорога застыть на месте, с подозрением глядя на мою веселившуюся тушку – «Уй, не могу! Слушай, ты просто бесподобен! Ну вот зачем ты влез в эту камеру? Теперь я уже не смогу так веселиться, слушая твои геройские панегирики[275] самому себе!».

– «Нет, ты все же издеваешься…».

– «А ты меня уже утомляешь» – махнула хвостом я, кладя голову на сложенные перед собой копыта – «Прилип ко мне, как… «Как жвачка, прилипшая к носку ботинка»![276] Ухахахахахааа!!! Нет, это пять!».

«Он знает что-то».

– «Да что он может знать?» – зевая, я потянулась, и проведя копытом по вздрогнувшей от моего прикосновения туше Скрича, привалилась под теплый бок, и думать забыв про неприятный запах или так пугавшие меня раньше пальцы-щупальца-крылья – «Только угрожать мне и может, как детсадовский забияка. Забавно, что все, кто вскарабкался на вершину власти, начинают скучать и ищут для себя развлечений довольно странного толка. Кто табуны жеребцов себе заводит, кто пытается устроить гарем из рабов, кто нюхает соль или медленно спивается… А кто-то в Бетмены идет. Вот и думай, чего им в жизни не хватает».