Рождение легиона

«Вот видишь. А теперь представь, как бы все обернулось, если бы вокруг тебя топтались бы не эти «помощники шерифа», а, например, пяток легионеров. Или Графит. Насколько легче тогда тебе было бы разговаривать с комиссарами! Насколько бы изменился весь тон беседы!».

Домой я возвращалась на поезде. Огромное фиолетовое чудовище басовито пыхтело где-то в начале состава, увлекая покачивающиеся вагоны на запад страны. Увы, доделать свои дела и убраться прочь тихо мне, как обычно, не удалось – после того бардака, что был наведен в Здании Правительства, мне вряд ли бы удалось уйти так вот просто, но я собиралась пообщаться наедине лишь с комиссарами, и может быть, с кем-нибудь из действующего правительства или верхушки партии Сталлионграда… Вместо этого, мне целых два дня пришлось мотаться по всей этой немаленькой территории, размерами не уступавшей какой-нибудь Германии, и несколько раз выступить с пламенной речью на паре запланированных митингов. Похоже, что-то уже давно зрело внутри Сталлионграда и подконтрольных ему земель, но бдительный комиссариат вовремя заметил растущую напряженность, как оказалось, намеренно подогреваемую как снаружи, так и изнутри этой страны. Мои призывы не остались без ответа, и уже на втором митинге я с изумлением разглядывала транспаранты, призывающие «Чтить дело Пайпа, Хаммера и Ветки!», идти «Вперед, к делу света!» и приберечь «Будущее – для детей!». Что ж, похоже, мои глупые призывы и выкрики быстро разошлись среди сталлионградцев, затронув, по-видимому, в их душах, какую-то струну, и ни с одной из двух трибун, спешно, но тщательно сколоченных по такому поводу, меня никто не стянул, и даже не закидал тухлыми яйцами или помидорами, что я расценила если и не как безоговорочный успех, то как очевидный рост моего ораторского мастерства, над которым уже подтрунивали все, кому не лень.

Вышке удалось уйти. Пока комиссары и скауты, под руководством взъерошенного Старха Джуса, обыскали всю громаду административного комплекса Сталлионграда, гнедой земнопони пропал, исчезнув из города вместе с дочерью, захваченной им из здания интерната. Куда мог направиться этот негодяй – я не имела ни малейшего понятия, и в этом мало отличалась от апельсинового комиссара. Как выяснилось, личность этого известного земнопони уже давно интересовала комиссариат, однако имея высоких покровителей среди высокопоставленных членов партии, теперь повсеместно открещивающихся от знакомства с этим ученым, Вуд спокойно проворачивал свои, достаточно туманные и подозрительные делишки, распространив свое влияние даже на генерального секретаря. Старый функционер слег в больницу, и опасавшиеся за его здоровье врачи не допускали к нему посторонних, тем не менее, уверив возмущенных соратников, что за здоровьем Рандома Корса пристально следят не только медицинские работники, но и парочка комиссаров, терпеливо ждущих возможности пообщаться с бывшим главой Сталлионграда.

Конечно, это все была ерунда и обычные политические попихушки – если бы сказанное мной не удосужились проверить все те же бдительные пони. Я с удивлением узнала, что стихийно сформировавшиеся дружины сами, без каких-либо запретов или санкций со стороны комиссаров, исследовали ту странную пещеру, попутно, освободив принудительно трудящихся там заключенных, после чего, в достаточно ультимативной форме, потребовали от своих, облаченных в броню соратников, выяснить, что же это такое, а самое главное – как вообще могло попасть в самое сердце страны. Те, подумав, переадресовали вопрос мне, а я… Я прикинулась глупой кобылой и громко удивлялась этой находке, пуская из носа пузыри, за что почти полдня просидела в огромном здании комиссариата, давая показания десятку строчивших за мной дознавателям и секретарям. Стальные ворота, закрытые по моей просьбе исполнительной Тайвиной, открыть, естественно, так и не смогли.