Рождение легиона

– «Я… Я не знаю» – проговорила наконец я, чувствуя, что нужно отвлечься, как-то перебороть свой страх, волнами поднимавшийся в моей душе. Мое дыхание вновь участилось, сердце начало колотиться с бешеной скоростью, практически выпрыгивая из горла, лишь стоило мне только вспомнить этот бешеный, но в то же время растерянный, а затем ставший откровенно испуганным взгляд раскосых зеленых глаз. Словно сквозь толстую подушку я слышала обеспокоенный голос своего опциона, в панике тормошащего мое замершее тельце, и внезапно, все закончилось. Тяжелая, прохладная волна прокатилась по всему моему телу, смывая озноб, панику и успокаивая бешено колотящееся сердце – это дух, вновь проснувшийся в глубине моей души, пришел ко мне на помощь. Каким образом он делал это – я не знаю, но его эмоции, передаваемые мне ощущения спокойствия, заинтересованности и снисходительной, но доброй ласки немного успокоили меня, дав возможность с трудом, но выбросить из головы плотно укоренившийся в ней образ зеленых глаз. Подняв голову, я уткнулась лбом в стальные полосы на груди Буша и неподвижно стояла, пока Хай, прекратив меня трясти, терпеливо стоял рядом, укрывая своим крылом мою мелко подрагивавшую тушку.

– «Я не знаю, что это было» – прошептала я – «Но когда я увидела этих зебр…».

– «Да тебя натурально заколотило, когда ты их увидела!» – по-прежнему озабоченно произнес соломенношкурый пегас – «И глаза… Я думаю, теперь я понимаю этого торговца, едва не обгадившегося в своей лавке. Такие глаза у тебя были и тогда, в Обители, когда чуть не погибла…».

– «Погоди, та зебра, на носилках, она как-то назвала нашего кентуриона! Может, это было какое-то заклятье?» – перебил его Буш – «А может, все дело в той крепости на болотах? Я слышал, что там были зебры-тюремщики. Может, это из-за них она…».

– «Все в порядке!» – резко сказала я, отстраняясь от своих подчиненных – «Спасибо, ребята. Не знаю, что со мной там случилось, но я была бы благодарна, если бы это осталось в секрете. Нехорошо, когда командир начинает страдать приступами паники – это может плохо отразиться на всех нас».

– «Как скажешь, Скраппи» – пожал плечами Хай – «Давай теперь приведем тебя в порядок, а то вон как твой платок перекосило…».

– «Йа думаю, бийче сама справится со своими дэлами, васли[56]!» – раздался позади нас твердый, с гортанным акцентом голос. Из глубины лавки на свет выплыла дородная фигура одногорбого верблюда, закутанная в темно-бардовую парчу объемного халата, и я на секунду залюбовалась переливами золотых нитей, вплетенных в тяжелую ткань его богатого одеяния – «Слуги должны знат свое мэсто и не прикасаться к гаспаже!».

«Ух ты, какой халатик… Стоп. Ну вот, не успела попасть на юг, как тут же стала жадной, как дракон!».

– «Не беспокойтесь, уважаемый» – немного успокоившись, невнятно проговорила я, срывая с себя перекосившийся платок и по новой наматывая его на голову и мордочку – «Это не слуга, а друг и соратник. Я думаю, вы знаете, что это такое?».

– «Да, гаспажа» – склонил голову верблюд – «Йа не хотел вас обидеть, мои тарагие гости. Чем может лавка доброго Сухмина айль-Фузуша прельстить вас в этот вечерний час?».

– «Мы оказались здесь случайно, уважаемый» – спокойно ответил Хай, видя по моей ехидно скривившейся под платком мордочке, что я не собираюсь вмешиваться и объяснять, с чего бы это вдруг мой опцион притащил своего командира в непонятную, и явно очень дорогую лавку – «Просто зашли, услышав на базаре какой-то шум. Мы не будем обременять вас своим присутствием».

– «Вместе с гостем в лавку входит и Всеединый, эсли гость пришел с добром» – покрутил в ответ шеей верблюд. Похоже, этот жест означал у дромадов что-то вроде пожатия плечами – «А что же насчет шума… Да, давно на этом пазаре не случалось ничего серьйозние кражи кошеля, вот местные васли и обленились. Надо же – хеймер альуаш что-то не поделили с пони! Да, нэисповедим путь Всеединого…».

– «Это… Это зебры?».

– «Канэшно, гаспажа. Полосатыйе пони. Раньше они магли пэресеч границу благословленной Камелу лишь в ашейниках или клэтках рабов, а теперь их царьки разэзжают по нашим городам, словно по своэй саванне!» – презрительно фыркнул торговец, доверительно наклоняясь к нам – «Но таков приказ шехрияра[57], да встретит его Всеединый и приветствует, потому – мы подчиняэмся. Но нэ стоит говорить о грустных вещах. Мнэ по нраву ваше отношение к этим полосатым, поэтому йа готов предложить тебе, бийче, лучшее, что может предложить эта скромная лавка».