Рождение легиона

«Полосатая фигура, прижимающая к полу мое слабо сопротивляющееся тельце. Выворачивающая боль и тяжесть чужого тела на спине. Рывки, мотавшие меня по всей камере. Распирающая боль под хвостом…».

«Ничего, кроме мелкой работы с зацепившими слизистую ранами, в данный момент, проводить не нужно. Вот, в общем-то, и все».

«Ну, как бы то ни было, придется чистить и зашивать. Госпожа, не соблагоизволите ли передать мне вооооон тот зажим?».

– «Скраппи, с тобой все хорошо?» – спросила Флаттершай, встревожено присевшая рядом и осторожно поглаживая мою вздрагивавшую шею – «Уммм… Это вроде бы не должно быть очень неприятным, но если тебе больно или…».

– «Нет, все в порядке» – резким, тихим шепотом отозвалась я, спрятав мордочку в складках одеяла – «Видимо, этот для меня чересчур велик. Продолжай, Пинк».

– «Уверена? Ну, оки-доки-локи!».

– «Ой… Ау-ау-ау! Хватит!».

– «Нет. И этот не подошел».

– «Ауч! Ауч! Уййййй!».

– «И этот не годится? Ну, тогда… Упс, промахнулась!».

– «Аййййййй!» – взвизгнула я, инстинктивно подбрасывая круп и изо всех сил отбивая[80] задними ногами. Удар был столь быстр, что даже розовая пони, славящаяся своей потрясающей гуттаперчивостью и зачастую, игнорирующая законы физики, оказалась неспособной увернуться от моих копыт – «Аррррргх! Я тебя убью! Я ж про задницу сказала чисто фигурально! Это поговорка была такая, ты, розовая стерррвь!».

– «Хе-хе… Прости, Скраппи» – виновато пробубнила кондитерша с другого конца комнаты. Отлетевшая от моего удара кобылка снесла свой сундучок, и теперь держалась за голову, на которой красовалось ее тяжелое, деревянное сокровище – «Я же не специально, честно-честно!».

– «Я тебя когда-нибудь прикопаю в этих твоих разноцветных штуковинах!» – сердито прошипела я, прислоняя задницу к прохладной, стальной ножке кровати – «А перед этим – натолкаю тебе этих твоих плугав по самое…».

– «Ух ты, нашла!».

– «Правда?!» – недоверчиво спросила Флаттершай, сидящая рядом со мной и сочувствующе поглаживая меня по спине – «Я подумала, что нам так и не удастся помочь бедной Скраппи. Это было бы так грустно – найти себе друга и не суметь… Уммм… Порадоваться вместе с ним».

– «Утешила! Да я теперь не то, что радоваться – сидеть-то вряд ли смогу!».

– «Ой, ну прости!» – раздался чуточку виноватый голос розовой пони, с грохотом сорвавшей с себя сундук – «Промахнулась. С кем не бывает? Зато теперь-то я точно знаю, что ты искренне хотела пригласить меня на свою свадьбу, и я даже нашла средство, чтобы избавить тебя от проблем!».

– «Да? И что же это за средство?» – с подозрением уставилась я на розовую засранку, недюжинным усилием воли игнорируя справедливый, в общем-то, упрек, зародивший у меня смутное подозрение в том, что демонстративная ажитированность розовой земнопони может скрывать под собой нечто более глубокое, нежели гиперактивная, склонная к маниакально-депрессивным проявлениям, молодая кобылка – «И что это за моток ремней такой? Предлагаешь связать меня и отдать этому монстру, предварительно накачав его конским возбудителем? И ничего смешного в этом нет, Флаттершай!».

– «Хи-хи-хи» – негромко засмеялась желтая пегаска, умильно поглядывая на меня из-за спины своей подруги, уже расстилавшей перед собой нечто длинное и розовое – «Ты такая смешная, когда сердишься, Скраппи. Кстати, а что это такое, Пинки Пай?».

– «Это – свадебная сбруя моей пра-пра-пра-пра-пра-прабабушки!» – гордо ответила розовая земнопони, демонстрируя мне нечто, очень напоминающее перепутанную рыболовную сеть. Подброшенный к потолку, моток веревочек развернулся, и перед нами, на укрытый лоскутным одеялом пол, упала, разворачиваясь, какая-то конская упряжь, сделанная почему-то из плоских, широких, полотняных ремешков. Шире чем обычно, они были сделаны из чего-то, напоминающего мягкую фланель[81], выкрашенную в белый цвет, пестревший веселыми красными горошинами. Небольшие, но удивительно тяжелые, потемневшие от времени пряжки приятно отливали старым серебром, и я только и успела, что охнуть, в мгновение ока оказавшись вытащенной на середину комнаты, где меня уже поджидала розовая земнопони, предвкушающе позванивая металлическими застежками ремешков. Подруги были знакомы с этим предметом обихода явно не понаслышке, и уже буквально через минуту я могла только встревожено фыркать и ежиться от необычного ощущения ремешков, опутавших мою мордочку и тело.