Рождение легиона

«Восстание сипаев какое-то. Эх, где мои пятнадцать лет, а? Однако ж, тут простыми средствами на себя внимания не обратить. Если меня не подводит интуиция, ребятки как раз вступили в возраст, когда дух их буен, и любая попытка воздействия будет приводить только к противодействию. Но только тогда, когда будет равна им по силе. А вот если наоборот…».

– «МООООООЛЧАААААААТЬ!» – рев, подкрепленный ударом крыльев, бросивших тугую подушку тяжелого, спрессованного воздуха в морды учеников, разом перекрыл царивший вокруг меня шум. Оторопевшие от столь неожиданного воздействия на свои уши и тела, жеребята таращились на меня круглыми от удивления глазами, лежа на полу, под грудой навалившихся на них парт. Кажется, я немного перестаралась, но что поделать – нас четко учили пресекать в зародыше любую попытку неповиновения со стороны толпы, и приложенной силы вполне бы хватило, чтобы раскидать десятка два взрослых пони, не говоря уже о тонконогих подростках. Однако все обошлось, и похоже, все дело закончится парой шишек и синяков.

– «Всем встать» – негромко, но довольно веско произнесла я, стараясь делать все, как нас учили. Я чувствовала, что это был в своем роде личный экзамен, который я сдавала сама себе, и мне очень не хотелось портить этот день чередой неудач. Зашевелившись, ученики стали медленно вылезать из-под парт, причем некоторые, немного отойдя от первого впечатления, старались делать это намеренно медленно, изо всех сил демонстрируя мне свое нежелание подчиняться кому бы то ни было. Я демонстративно усмехнулась, стараясь, чтобы это было видно всем. Конечно, что же еще было ожидать от своры оголтелых подростков, увидевших перед собой молодую, невысокую пегаску, всего-то на одну голову выше их самих?

«Спокойнее, милая. Это же просто пони, а не мелкая шпана из путяги. Тут нужно быть осторожнее и добрее».

– «Расставить парты. Занять свои места. Если в группе есть староста – доложить о наличии или отсутствии учеников… БЫСТРО!» – вновь рявкнула я, переходя со спокойного и даже доброжелательного тона на командный рык, подстегнувший даже самых ленивых и фрондерствующих – «Все расселись? Раненых, покалеченных нет? Чудненько».

Остановившись, я обвела глазами класс. На меня смотрело множество самых разных единорогов – синие, зеленые, белые и даже одна красная шкурка, такие же разноцветные глаза. И ни одних черных, или хотя бы карих, глаз.

– «Итак, дети, меня зовут Скраппи Беррислоп. Пока мисс Флафф аццки пытает нарушителей спокойствия в подсобке, мне доверена большая честь и ответственность провести у вас короткий, но очень содержательный урок дружбы!».

– «А зачем нам этот урок? Мы и так знаем все о дружбе!» – пробурчал кто-то с задней парты. Кажется, это была высокая для своего возраста белоснежная единорожка с огромными голубыми глазами – «Вот у меня, например, полно друзей! И я не собираюсь слушать никого из низших пони, как говорит мне мой папочка!».

«Даже так… «Низшие пони», значит? Как мило. А это, стало быть, рассадник «высшей расы»? Ну, я тащусь... Стоп, куда это ты, милая? А ну, стоять!».

Решив подкрепить свои слова делом, молодая единорожка выскочила из-за парты, и опрометью бросилась к двери, видя, что я и не думаю подниматься в воздух, с интересом следя за ее маневрами. Но чаяния белоснежной красавицы разбились в пух и прах… А точнее, о тот самый пух, выстилавший внутреннюю поверхность моего крыла. Очень большого крыла.

– «Ага. А это, значит, неформальный лидер этого милого класса…» – проворковала я, подтягивая к себе крылом единорожку, плюхнувшуюся на попу и ошеломленно сидевшую на полу. Весь класс, как один, выдохнул долгое «Оооооооооо…» при виде огромной простыни, развернувшейся на пути беглянки с каким-то недобрым костяным треском, и намертво перекрывшей дверной проем. Отросшие за зиму маховые перья топорщились, словно пальцы, своими жесткими кончиками упираясь в дверной косяк, и со стороны казалось, будто изогнувшись, они вонзались острыми ножами в потемневшее от времени дерево. Белая единорожка испуганно сжалась на полу, и даже заскулила от страха, когда мое крыло довольно бережно, но непреклонно, подтянуло ее ко мне.

– «Скажи, тебя кто-то отпускал?» – спокойно, и как-то очень ласково обратилась я к белой красавице, отчего она сжалась еще больше и почему-то даже заплакала, тихо вздрагивая и не отрывая от меня наполненных слезами глаз – «И зачем ты плачешь? Разве я причинила тебе хоть какой-то вред?».