Рождение легиона

– «О… Что… Что это было?» – простонал белый единорог, чья золотистая грива красиво разметалась по полу, на который он завалился, не пройдя и пяти шагов после моего двойного удара – «Что-то ударило меня… Или это было временное помрачение сознания, вызванное столь грубым и бесцеремонным водворением меня в это… Этот… Этот хлев!».

– «Угу. Ну еще б не хлев!» – Я улыбнулась, заметив, как легко я восприняла переход на эквестрийский язык, без мучительного, получасового привыкания, случившегося в прошлый раз, в Понивилле. Сложив ноги на животе, я уселась напротив, с неодобрением разглядывая «вброшенное» к нам тело аристократа. Приходящийся принцессам кем-то вроде навязанного родственника, этот элегантный, мощный блондин, по слухам, обладал прекрасной внешностью и богатством, хотя при всем при этом, отличался просто отвратительнейшим характером, не мешавшему ему, впрочем, быть самой завидной партией для любой знатной пони как в самой Эквестрии, так и за ее пределами, и думаю, многие туземные царьки, шехреяры или короли мечтали породниться с могущественными принцессами через брак с этим красавчиком. Как странно, я ошивалась во дворце почти год, но еще ни разу не встретила эту «королевскую боль в крупе», как неофициально называли его все вокруг. Как интересно, а почему?

– «О, какие отвратительные, какие грубые инструменты!» – продолжил ныть принц, с трудом шевеля головой и с жалобным криком притрагиваясь к расползавшейся по нижней челюсти гематоме скованными копытами – «Аааааа! Я умираю! Эта травма просто несовместима с моей жизнью! Кто-нибудь, вы должны мне помочь! Слуги, слуги!».

«Ага. Кричит и стонет, но в то же время, одет в такой забавный, такой знакомый, черный костюм, облегающий его тело. Бархатная поверхность совсем не отражает свет, который тонет среди тонких ворсинок, превращая его обладателя в неразличимое в полумраке, темное пятно. Так значит, «хлев», да?».

– «Вы! Да, вы!» – жалобно крикнул мне красавчик, закатывая глаза и элегантными жестами пытаясь сдернуть со своего рога толстое, серебристое кольцо, тонкой цепочкой соединенное с кандалами на его ногах – «Отчего вы так безучастны к моим страданиям? Вы оглохли? Немедленно снимите с меня эти ужасные, безвкусные вещи! Сколько мне еще придется взывать о помощи?».

«Хммм… Странно все это. Очень странно. Но ведь не невозможно, да?» – я начала негромко хихикать, вызвав еще одну волну благородного возмущения – «Белый единорог с голубыми глазами, одетый в диверсионный костюм – о чем тут еще думать-то? Попался, голубчик! Попался, извращенец!».

– «Попался, негодяй?» – продолжила я свою мысль, вскакивая с места, и отвешивая заламывающему на полу ноги жеребцу хар-роший пинок. Заткнувшись, он быстро поднял голову, уткнувшись в меня строгим взглядом прищуренных глаз, мгновенно теряя всю ту личину, что он так долго и старательно пестовал для всех, кто его окружал. Полежав, он поднялся, и с видимым неудовольствием уставился на меня, похоже, еще не понимая, что застывшая фигура, раскинувшая пальцеподобные конечности за его спиной – совсем не манекен, и я решила пока не убеждать его в обратном. Понадобится – пугнем, а пока – немного поговорим…

– «Думаю, скрываться уже бессмысленно?».

– «Верно думаешь».

– «Можешь добавлять «ваше высочество», или просто «принц». Или для тебя это слишком сложно?».

– «Скорее, просто глупо. Мы знаем друг друга столько лет, и этот формализм с твоей стороны, сейчас, выглядит натянуто и жалко» – я потянулась, с хрустом вытягивая ноги, затекшие от лежания на стальном полу – «В конце концов, ты заглядывал в мой календарик оргазмов, поэтому теперь мы можем считаться едва ли не родственниками, если не кем-то более близким, правда?».

– «Упаси меня богиня от таких родственничков!» – с возмутившей меня серьезностью парировал жеребец. Оковы на его роге и ногах явно не давали ему покоя, и несмотря на весь самоконтроль, который любил демонстрировать этот «Черный Плащ», Блублад постоянно потряхивал головой, словно пытаясь избавиться от назойливого шума в ушах – «На самом деле, я искал тебя. И нашел».