Рождение магии

Наконец-то мужчина получил разрешение допросить полуэльфа, который напал на Олдрена и Кирана. Он воспользовался взрывами, разразившимися во время коронации, и атаковал двоих Неблагих фейри. Олдрен до сих пор оправлялся от полученных ран, а Киран был обязан своей жизнью принцессе Фрейе и Ларкину, которые бросились ему на помощь. Но покушение на принца было не единственным преступлением, совершенным этим полукровкой, – и Ли докажет это.

Он ускорил шаги в направлении подземелья. Было раннее утро, и единственным звуком, помимо топота его сапог, был плеск ручья, который протекал вдоль коридора и периодически перемежался мостками из белого металла. Это место было полной противоположностью Свободной земле. Там все было сделано из простого дерева или камня, темным и серым. Как бы долго он ни вычищал пол в своей комнате, в половицах всегда оставались застрявшие земля и песок. В замке Кирана, казалось, не было ни единой пылинки. Об этом, используя свою водную магию, заботились многочисленные дворцовые слуги.

Путь привел Ли в самые задворки замка. Подземелье располагалось в отдалении между конюшнями и винокуренным заводом. Запах брожения фруктов, подгоревшего вина и конского навоза создавал вонючую смесь, которая не только отвратительно пахла, но и неприятно жгла глаза. Хранитель спустился по лестнице в подземелье и с ужасом обнаружил, насколько знакомы ему стали неровности отдельных ступеней. Сейчас он уже мог бы вслепую спуститься вниз, ни разу не споткнувшись. Но, возможно, эти визиты скоро прекратятся. Все, что для этого требовалось, – признание.

В конце лестницы находилась тяжелая металлическая дверь. Это был единственный материал, на который магия фейри не оказывала никакого влияния. Ходили слухи, что отдельные Неблагие фейри, владеющие земной магией, все же могли воздействовать на этот элемент, но Ли за время своей бытности в качестве Хранителя ни разу не слышал сколько-нибудь серьезного рассказа о таких случаях. Сжав пальцы в кулак, он колотил в дверь, пока гвардеец наконец не открыл ему. Запах гнили, плесени и фекалий, хлынувший навстречу, показался ему гораздо более привлекательным, чем выражение лица Неблагого, смотревшего на мужчину так, словно Ли не приходил в темницу каждое утро и каждый вечер на протяжении вот уже нескольких недель.

– Доброе утро, моя прелесть, – произнес Ли с широкой улыбкой, мимоходом похлопав Неблагого фейри по плечу. Боковым зрением он заметил, как рука охранника дернулась к оружию, но не обратил на это никакого внимания. В конце концов, он был гостем принца Кирана, и убийство Хранителя повлекло бы за собой неприятные последствия. Зейлан выжидательно стояла у решетки своей клетки, похожая на Бриона, ждущего своего ужина. Только девушка была не такой откормленной, как он, и выглядела бледной. Волосы Хранительницы стали жирными, а кожа и одежда Зейлан были покрыты слоем грязи. Ее рубашка казалась уже не черной, а серой. Ли было больно видеть ее такой, и именно поэтому он одарил девушку улыбкой.

Зейлан улыбнулась в ответ.

Во имя Короля! Больше всего ему хотелось вытащить свой меч и освободить ее силой. При достаточной ловкости он сможет сбить с ног гвардейца, вытащить Зейлан из клетки и сбежать с ней из замка еще до того, как остальные Неблагие что-то заметят. Но такой план был обречен на провал, потому что, как только Томбелл получит весть об этом, Ли получит наказание, которое будет совсем не легким. Будь Ли моложе, он бы рискнул, но с годами мужчина научился держать себя в руках, хотя сам с трудом мог в это поверить.

– Когда-нибудь он отрежет тебе язык, – заметила Зейлан, глядя на Неблагого фейри, когда Хранитель остановился перед ней. Только ржавая решетка отделяла их друг от друга.

– Кори это может понравиться.

Пока они с фельдмаршалом делили во дворце одну комнату на двоих, Ли несколько раз увещевали, чтобы он наконец заткнулся. Напрасно. Капитан Форэш любил поговорить. И много. И ему нравилось высказывать свое мнение другим. Не делать этого было опрометчиво, потому что чаще всего он был прав. Ну или иногда, по крайней мере.

Ли снял связанный с Землей меч, висевший у него на правом боку, и, невзирая на мусор и грязь, опустился на пол перед клеткой Зейлан. Она сделала то же самое, и это напомнило ему об их первом разговоре. Тогда девушка чинила мишени в тени дерева, и он тоже сел возле нее в пыль.

– Как поживаешь?

– Прекрасно, – ответила Зейлан, и голос ее звучал искренне, хотя обмануть Ли он не мог. Хранитель уже давным-давно научился заглядывать за этот фасад, потому что когда-то уже знал кого-то, кто был таким же, как она, – Эдана.

Оба были своенравны и горды, со склонностью к надменности. И так же как и Зейлан, Эдан всегда любил все делать сам. Ли потратил годы своей жизни, чтобы разрушить ту стену, что Эдан возвел вокруг себя. Вероятно, это было одной из причин, по которой он сразу почувствовал тягу к юной Хранительнице. Девушка напомнила ему о жизни до бессмертия. И о человеке, за которого Ли без колебаний отдал бы свою жизнь.

И в каком-то смысле он так и сделал.