Рождение новой России

Екатерина нервничала. На второй же день после воцарения она отдала распоряжение об устройстве свидания с Иваном Антоновичем. Убедившись в том, что ужасные условия заточения в Шлиссельбурге давно лишили экс-императора рассудка, оставив в качестве какой-то неясной, неуловимой мысли, невесть каким образом запавшей в его голову, смутное представление о том, что он — государь этой страны, Екатерина позаботилась лишь о том, чтобы его «из рук не выпускать, дабы всегда в охранении от зла остался», поручила его неусыпному надзору Н. И. Панина, приказала убедить его принять монашество и подыскать ему подходящий, отдаленный, глухой монастырь где-либо в Коле или «посреди муромских лесов». К Ивану Антоновичу приставили капитана Власьева и поручика Чекина, которые стали усиленно уговаривать его постричься в монахи. Умалишенный претендент на русский престол соглашался, но не хотел принимать в монашестве имя Гервасия, предпочитая имя Феодосия и изумляясь, как все это может произойти, если он «бесплотный».

«Шлиссельбургский узник» был не страшен, страшны были для Екатерины те, кто мог воспользоваться его именем. А такие были. Вскоре после вступления на престол Екатерины раскрыли заговор в пользу Ивана Антоновича. Среди заговорщиков, стремившихся «восстановить Иванушку», были офицеры братья Гурьевы — Семен, Иван, Петр — и Петр Хрущов. Так как дело было несерьезное, «все это вранье», участники кружка заговорщиков отделались ссылкой на Камчатку и в Якутск.

Спустя два года Екатерине пришлось столкнуться с новым заговором. Подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович являлся внуком Федора Мировича, переяславского полковника, вместе с Мазепой изменившего Родине и перешедшего на сторону Карла XII. Потомки изменника попали в тяжелое положение. Василий Мирович тяготился своим положением обер-офицера, вечными материальными затруднениями, а попытки его возвратить конфискованные земли деда и выхлопотать пенсии для сестер не увенчались успехом. Обойденный, обозленный Мирович затаил обиду и ждал удобного случая для того, чтобы добиться реванша. Его взоры устремились к Шлиссельбургу, где его полк нес караульную службу, и он решил попытаться пойти по стопам многих своих предшественников-гвардейцев, возводивших на престол и свергавших с него русских императоров. На гвардию положиться Мирович не мог — скромному пехотному подпоручику можно было рассчитывать только на солдат. Его единственным единомышленником был такой же неизвестный и незнатный офицер, поручик Великолуцкого пехотного полка Аполлон Ушаков. Вскоре не стало и его: Ушаков утонул. Мирович решил действовать один. Подговорив солдат, в ночь на 5 июля он поднял их по тревоге, велел зарядить ружья пулями и присягнуть Ивану Антоновичу, арестовал коменданта Шлиссельбурга. Между караулом гарнизонной команды, возглавляемой Власьевым и Чекиным, и отрядом Мировича завязалась перестрелка. Мирович приказал установить против внутренних ворот крепости шестифунтовую пушку. Гарнизонная команда сдалась. Но когда Мирович ворвался в камеру, Власьев и Чекин исполнили указ. Иван Антонович был ими убит. Мирович велел солдатам отпустить офицеров. «Они правы, а мы виноваты», — сказал он и попрощался с убитым. 15 сентября Мировича казнили на Обжорном рынке Петербургской стороны. Затея Мировича не что иное, как авантюра в полном смысле этого слова, поскольку он действовал только в собственных интересах, не опираясь хотя бы на немногочисленную прослойку дворянства. Поэтому и отзвук на события в Шлиссельбурге был самым незначительным.

Больше пугали Екатерину события иного характера. Слухи и сплетни ползли по невской столице и по «первопрестольной», распространялись по стране, занимали умы в гостиных вельмож и в гвардейских казармах. Многое из того, о чем говорили и шептались, было малоприятным для Екатерины. И хотя в июне 1763 г. императрица издала знаменитый манифест «о молчании», а за свои резкие суждения о ней Арсений Мацеевич был переименован в Андрея Враля, лишен «монашеского чина», расстрижен и направлен «к неисходному содержанию в Ревель», Екатерина знала, что среди петербургского дворянства есть не только ее сторонники, но и противники.