Рождение новой России

Вопрос этот сложный и спорный. Одни считали осаду Пугачевым Оренбурга ошибкой, грубым просчетом с его стороны, другие придавали ей в ходе Крестьянской войны большое значение, третьи не отводили осаде Оренбурга сколько-нибудь существенной роли ни для той, ни для другой стороны. Сама Екатерина II полагала, что «можно почесть за счастье, что сии канальи (пугачевцы. — В. М.) привязались целых два месяца к Оренбургу и не далее куда пошли». Считая это признание Екатерины II отражением оценки данного события правящим лагерем, многие историки расценивали осаду Оренбурга как ошибку Пугачева. В то же самое время возглавлявший в январе 1774 г. действия правительственных войск против Пугачева генерал-аншеф А. И. Бибиков полагал, что Пугачев многое выиграл, сосредоточив свои силы под Оренбургом.

На самом деле осада Оренбурга не была ни результатом осуществления Пугачевым заранее намеченного им плана, ни ошибкой предводителя Крестьянской войны. Когда Пугачев начал восстание, он еще не знал, ни куда он двинется, ни как развернутся события. Сказывалась та стихийность, которая присуща крестьянским войнам. Намерения руководителей восстания нередко были неопределенны и противоречивы, а их поступки обусловливались объективным развертыванием войны. Еще готовясь к восстанию, Пугачев говорил, что «пойдет со своими силами прямо к Москве». В другой раз он заявил: «…надо же прежде взять Оренбург, а там будет другое дело. Пойду на Казань, оттуда на Москву, приму там царство…» Не раз он подчеркивал, что, только «взяв Оренбург, пойдет на Москву».

Пугачев — донской казак, но он был «надежей» яицких казаков в той же мере, в какой они были его опорой. Именно они в первую очередь должны были «подправить крылья сизому орлу». В представлении же яицкого казачества Оренбург был источником всех зол и бед, обрушивавшихся на Яик. Отсюда надвигалось и «регулярство», смысл которого заключался в том, чтобы казаков заставить служить так, как служат солдаты регулярной армии, отсюда исходили указы и судебные постановления, направлялись карательные войска и офицеры, долженствующие заменить выборных старшин. И прежде чем идти на Москву, а о ней Пугачев заговаривал еще на хуторе Кожевниковых и по дороге на хуторе Толкачевых, надо было взять ненавистный Оренбург. Так думали яицкие казаки, так должен был поступить Пугачев. Оставшийся в тылу у повстанческого войска Оренбург грозил восставшим ударом в спину.

Пугачев понимал свою зависимость от яицкого казачества, отчетливо сознавал, что «улица моя тесна» и сделало ее такой его ближайшее окружение — яицкие казаки. Что же касается «черни бедной», а ее было «как песку», ради которой он «поднялся», то она ждала похода своего «царя» на Москву. Но «чернь бедная» была завтрашним днем восстания, а яицкие казаки — сегодняшним, поэтому и надо было, пройдя по Яицкой линии, двигаться на Оренбург. И только оттуда «третий император» собирался идти на Казань и Москву или прямо на Москву, а потом уже двинуться на Петербург.

В Оренбурге длительное время не знали о событиях, развернувшихся под Яицким городком. Оренбургский губернатор И. А. Рейнсдорп по приказу Петербурга еще безуспешно искал бежавшего из казанской тюрьмы Пугачева, а вчерашний беглец (сегодняшний «Петр III») уже стремительно продвигался к Оренбургу. Более того, когда 21 сентября илецкий казак привез Рейнсдорпу весть о появлении «Петра III» и о переходе на его сторону казаков, это известие хочли фантазией. 22 сентября Рейнсдорп по случаю дня коронации Екатерины II устроил бал. Но во время бала пришли письменные подтверждения о продвижении Пугачева к Оренбургу. Рейнсдорп понял, что медлить нельзя. Навстречу Пугачеву направляется отряд бригадира Билова в 700 человек при 6 орудиях. 27 сентября под Татищевой крепостью пугачевцы разбили отряд Билова. Сам Билов погиб. Путь на Оренбург был открыт.

В городе лихорадочно готовились к обороне. Выделили специальные команды, укрепили вал, очищали ров, жгли мосты, кроме моста у Сакмарского городка. Гарнизон Оренбурга насчитывал 2988 человек, в том числе пехотинцев, кавалеристов, казаков, артиллеристов и саперов было 1104, остальные были «нерегулярными»: отставные солдаты, гарнизонные служители, рекруты. 4 октября в Оренбург прорвался весьма боеспособный отряд майора Наумова (около 700 человек при 3 орудиях). Продовольствия и фуража в городе было мало, губернские власти не сумели вовремя подвезти хлеб из соседних селений. Это обострило положение осажденных.