Рождение огня

Поначалу ничего не происходит. Потом капля воды стекает с мыска и падает в подставленную ладонь Мэгс. Она слизывает её и снова протягивает ладонь.

Покачивая и половчее прилаживая трубочку, мы добиваемся того, что по ней начинает стекать тонкая струйка воды. Мы по очереди подставляем рты под мысок желобка, увлажняя наши запекшиеся рты. Мэгс притаскивает корзинку. Трава сплетена так плотно, что корзинка превращается в миску — она держит воду. Мы наполняем её и передаём по кругу. Сначала вдоволь напиваемся, а потом даже позволяем себе роскошь умыться. Как и всё здесь, вода тёплая, но мы не привередливы.

Утолив жажду, мы сразу чувствуем навалившуюся на нас усталость и собираемся завалиться спать. В прошлом году я всегда имела своё снаряжение под рукой в полной готовности — на случай, если придётся уносить ноги среди ночи. В этом году у меня даже и рюкзака-то нет. Только оружие, которое я и так не отпускаю ни днём, ни ночью. Потом я вспоминаю о желобке и выворачиваю его из ствола. Срываю крепкую тонкую лиану, очищаю от листьев, пропускаю её через полость трубочки и надёжно прикрепляю её к своему поясу.

Дельф предлагает взять на себя первую вахту. Пусть. Всё равно, кто-то из нас двоих должен стоять на часах, пока Питер не поправится. Я примащиваюсь около Пита на травяном полу хижины и говорю Дельфу, чтобы разбудил меня, как только его станет клонить в сон. Но несколькими часами позже меня как пружиной подбрасывает при звуке, напоминающем колокольный звон. Бам! Бам! Не совсем такой, как тот, что звонит на Доме правосудия в Новый Год, но очень похожий. И Пит, и Мэгс продолжают крепко спать, но на лице у Дельфа то же выражение насторожённости, что и у меня. Звон прекращается.

— Я насчитал двенадцать ударов, — говорит он.

Я киваю. Точно, двенадцать. Что бы это значило? Один звон для каждого дистрикта? Но зачем?

— Ты думаешь, в этом есть какой-то скрытый смысл?

— Не имею ни малейшего представления, — отвечает Дельф.

Мы ждём — может, будут дальнейшие указания; Клавдий Темплсмит расскажет что-нибудь интересненькое, например, пригласит на пир. Но единственное, что следует за колокольным звоном — это далёкий проблеск молнии, ударяющей в высокое дерево. После этого начинается настоящий электрический шторм. Я так понимаю, что скоро хлынет дождь — источник воды для тех, у кого не такой сообразительный наставник, как наш Хеймитч.

— Ложись спать, Дельф, — говорю я. — Всё равно моя очередь дежурить.

Дельф немного колеблется, но никто ведь не может бодрствовать сутки напролёт. Он устраивается на пороге хижины, с трезубцем в одной руке, и погружается в беспокойный, чуткий сон.

Я сижу, положив стрелу на тетиву, вглядываюсь в джунгли, такие тускло-зелёные в бледном свете луны. Через час или что-то в этом роде молнии прекращают свой танец. Теперь, однако, я слышу шум дождя, капли стучат по листве в нескольких сотнях метров отсюда. Я жду — скоро он должен прийти и к нам, но этого так и не происходит.

Звук выстрела из пушки заставляет меня встрепенуться, а мои спящие сотоварищи даже не пошевелились. Ну и не стоит их будить. Ещё один победитель умер. Я даже не позволяю себе поразмыслить на тему, кто же это.

Дождь, так и не дойдя до нас, внезапно прекащается, как та буря, что бушевала на арене в прошлом году.

Мгновением позже я вижу плавно надвигающуюся стену тумана — она приходит с той стороны, где только что был ливень. «Так часто бывает, — думаю я, — когда холодный дождь падает на прогретую землю». Туман продолжает размеренно приближаться. Из него протягиваются щупальца и, сгибаясь, словно пальцы, цепляющиеся за деревья, словно подтягивают стену тумана за собой. Пока я это наблюдаю, волосы на затылке у меня встают дыбом. Что-то с этим туманом не так. Продвижение его передней линии слишком правильно, слишком однообразно и поступательно, чтобы быть естественным. А если туман не естественный...

Мой нос улавливает тошнотворно-приторный запах. Я расталкиваю своих сотоварищей, крича во всё горло.

За те несколько секунд, что уходят на то, чтобы поднять их, моя кожа начинает покрываться волдырями.

21.

Крошечные жгучие покалывания — везде, где бы капельки тумана ни оседали на моей коже.

— Скорей! — ору я на остальных. — Бежим!

Дельф просыпается, как по щелчку пальцев — мгновенно, и вскакивает, готовый отразить вражеское нападение. Но когда он видит стену тумана, то без слов перебрасывает всё ещё спящую Мэгс через плечо, и его как ветром сдувает. Пит тоже уже на ногах, но ещё не окончательно проснулся. Я хватаю его за руку и бегу, гоня его сквозь джунгли вслед за Дельфом.

— Да что такое? Что происходит? — вскрикивает он в растерянности.

— Какой-то непонятный туман. Ядовитый газ. Да быстрее же, Пит! — подгоняю я его. Вот теперь ясно, что как бы он весь этот день ни отнекивался, последствия столкновения с силовым полем нешуточные. Он движется слишком медленно, гораздо медленее, чем обычно. А в зарослях лиан и ползучих растений, о которые я спотыкаюсь лишь время от времени, он запутывается на каждом шагу.