Рождение разума. Загадки нашего сознания

«Да, но не буду. Я не привык выполнять чужие приказы, доктор». Такие реплики подразумевают, что кто‑то там «знает» правду, и правда выходит наружу, даже несмотря на то что они оба, мыслящие люди, ее не осознаю г. («Мне кажется, что леди слишком активно протестует». Здесь появляется тень фрейдистской психологии.)

И снова я обращаю ваше внимание на то, что само существование феномена самообмана предполагает наличие этого «само», которое обманывается. Самосознание — далеко не зпифеномен — должно было эволюционировать в процессе естественного отбора, чтобы способствовать выживанию, и, конечно, в него включается способность сохранять целостность и постоянство — даже обманывая себя при необходимости. Я почти уверен, что примат способен пользоваться защитными механизмами Фрейда, такими, например, как «нервный смех», отрицание или рационализация (если допустить, что мы могли бы это проверить с помощью языка жестов).

Все это подводит нас к высказанным мною ранее замечаниям о том, что квалия и «Я» на самом деле являются двумя сторонами одной медали — одна не может существовать без другой. Способность использовать специальные системы мозга, чтобы создавать метарепрезентации⁷ сенсорных и моторных репрезентаций — частично в помощь речи, а частично с помощью речи, — могла быть основополагающей для эволюции как завершенной квалии и самосознания. Как мы заметили раньше, свободный поток квалий невозможен без их осознавания; но и «Я» не. может существовать в изоляции, в отрыве от всех чувств и ощущений. Похожее различие можно найти и между репрезентациями «грубых» эмоций и их метарепрезентациями, которые позволяют вам реагировать на эмоции и делать сложный выбор — даже воздерживаясь от конкретных действий, которые в противном случае могли бы последовать автоматически. Если вы рассыпаете перец у своего носа, то рефлекторно чихаете, но почему это чихание сопровождается характерным признаком? (В отличие от коленного рефлекса, который возникает без наличия «признака» даже при параплегии[[63].)

По иронии судьбы этот «признак» мог эволюционировать как метарепрезентация лишь для одной цели, позволяющей вам прекратить чихание произвольно, если вам это нужно (например, при игре в прятки). Вероятно, кошка не может остановить приближающийся чих, поскольку, как я полагаю, у нее нет метарепрезентации. Чихание вряд ли можно отнести к эмоциям, но тот же принцип, возможно, применим к более сложным человеческим эмоциям Кошка просто бросается в атаку, когда она видит длинное темное очертание, но она не может размышлять о мыши или «мышиности», как можем мы, вы и я. Она также не может испытывать такие тонкие эмоции, как покорность, заносчивость, жалость, не может мечтать или плакать от жалости к себе — все эти чувства основаны на метарепрезентациях эмоций, которым нужны сложные взаимодействия с социальными ценностями, представленными в глазничной части лобной коры. Несмотря на то что эмоции считаются филогенетически древними и часто примитивными, похоже, что у человека они бывают сложнее, чем их причины.

Ощущение «целостности я» также заслуживает комментария. Почему вы чувствуете свою «отдельность», невзирая на погруженность в постоянный поток сенсорных впечатлений, мыслей и чувств? Это хитрый вопрос, и не исключено, что он может оказаться псевдопроблемой. По-видимому, по самой своей природе «Я» можно переживать только как «целостность». Переживание двух «Я» логически невозможно, потому что тогда возникает вопрос, кто или что переживает эти два «Я». Правда, иногда мы говорим о «раздвоении сознания», но это не более чем фигуральное выражение. Даже люди с расстройством, называемым раздвоением личности, не ощущают две личности одновременно — эти личности обычно меняют одна другую и взаимно амнезируются: в любой отрезок времени «Я», играющее главную роль, отгорожено (или только смутно осознается) от другого (или других) «Я». Даже в экстремальных случаях с расщепленным мозгом[64], два полушария которых не имеют соединения, пациенты не ощущают двух субъектов; «Я» каждого полушария осознается само по себе, хотя интеллектуально оно может приходить к выводу о наличии другого⁸.

Другой парадокс состоит в том, что, даже несмотря на собственную принадлежность «Я» — по самому его определению, — оно в огромной степени расширено за счет социальных взаимодействий и, безусловно, может эволюционировать уже в социальном контексте. Первыми на это указали Ник Хамфри и Хорас Барлоу на конференции, которую организовали Брайан Джоузефсон и я в 1979 году.