Рождение Римской империи

Узнав об этом, Октавий двинулся по Священной дороге вниз к форуму в сопровождении весьма густой толпы; как зимний поток влился он в форум в густую толпу стоявших там граждан и расчистил себе путь. Нагнав страха на толпу, он прошел мимо храма Касторов[65], гоня перед собой Цинну. Его спутники, без всякого приказания с его стороны, напав на новых граждан, немалое их количество убили, других же, обратившихся в бегство, гнали к воротам города.

Цинна же, положившийся на численное превосходство новых граждан и уверенный в том, что ему удастся насилием одержать верх, видя, против ожидания, что верх одерживает смелый натиск меньшинства, стал носиться по всему городу, призывая рабов к свободе. На его зов не откликнулся никто.

Он бросился тогда в соседние города, недавно только получившие право гражданства, в Тибур[66], Пренесте[67] и другие, вплоть до Нолы[68], призывая их к отложению и собирая деньги на войну. К нему присоединились, бежав из города, его сторонники в сенате — Гай Милоний, Квинт Серторий[69], Гай Марий Второй. Сенат же, ввиду того, что консул во время величайшей опасности покинул город и призвал рабов к свободе, лишил его как консульства, так и права гражданства и выбрал вместо него Луция Мерулу, фламина[70] Юпитера.

Цинна направился, между прочим, в Капую, где находилась одна из армий, и стал охаживать как командный состав армии, так и находившихся при ней сенаторов. Затем, явившись как консул, во всем консульском облачении, на собрание всего войска, сложил фасцы[71] (знаки консульского достоинства) и со слезами обратился к солдатам с речью:

«От вас, граждане, я получил эту власть. Выбрал меня народ. Сенат же отнял ее у меня без вашего согласия. Подвергшись этому насилию, в тяжкой моей личной беде, я все же более всего возмущен попранием ваших прав. Зачем же во время выборов мы ищем вашей благосклонности, зачем обращаемся к вам с просьбой, как можете вы быть господами в народном собрании, на выборах, господами консульства, если вы не сумеете настоять на том, что даете вы, если не вы будете отнимать власть, когда вам это покажется нужным?»

Сказав это для возбуждения собрания и присоединив к этому немало жалких слов о самом себе, он разорвал на себе одежду и, соскочив с трибуны, бросился среди них на землю и долгое время лежал, пока солдаты, разжалобившись, не подняли его, не посадили опять на курульное кресло, не подняли с земли его отцов, прося его, как консула, ободриться и вести их на то, что ему покажется нужным. К солдатам присоединились и офицеры, и принесли Цинне военную присягу; каждый из офицеров привел к присяге и свою часть.

Видя, что здесь его положение прочно, Цинна бросился в города союзников, агитируя в них и указывая на то, что, защищая, главным образом, их интересы, он накликал на себя такую беду. Союзные города один за другим стали давать ему и деньги, и войско. Стали стекаться к нему и из Рима многие видные деятели, которым не по душе был государственный порядок.

Пока Цинна занят был всем этим, Октавий и Мерула, консулы, укрепляли город рвами, приводили в порядок стены, ставили на них машины и посылали послов к войскам и к городам, им еще послушным. Направили они послов и в ближайшую Галлию, а также к Гнею Помпею, проконсулу[72], командовавшему войсками около Ионийского моря[73], призывая его поспешить на помощь отечеству. Он явился и расположился лагерем у Коллинских ворот. Явился и Цинна и разбил свой лагерь рядом с ним.

Узнав о происшедшем, Гай Марий прибыл морем в Этрурию вместе с теми, кто был изгнан с ним, и их рабами, стянувшимися к ним из Рима; всех их было около 500 человек. В грязной одежде, обросший, объезжал Марий города; вид его был жалок. Возвеличивая свои победы, свои кимврские трофеи и свои шесть консульств, обещая этрускам равноправие в голосовании, которого они так хотели, он казался им надежным и собрал среди них около шести тысяч солдат. С ними он присоединился к Цинне. Цинна охотно принял его по общности их интересов.