Рождение Римской империи

Я уже говорил о том, что победой в борьбе за мировое владычество Рим обязан своему всенародному ополчению, в состав которого постепенно вошло всенародное ополчение Италии. Это было войско, включавшее в себя всех граждан Рима постольку по-скольку они были оседлыми, assidui[35], то есть имели земельную собственность в пределах римской территории или, вообще, определенный имущественный ценз. В борьбе за Италию в V–IV вв., когда мелкие землевладельцы римской гражданской территории шли в бой с твердой уверенностью, что счастливый исход его обеспечит их многочисленному потомству собственные полномерные наделы в завоеванной территории, это войско проявило величайшую выдержку и сплоченность. Еще крепче и спаяннее оказалось оно, когда пришлось отстаивать свою землю, свой участок, свои нивы и сады от грозного нашествия карфагенян. Как владыки мира прошли железные легионы[36] римских землеробов по городам и полям эллинизованного Востока и Запада. С большим мужеством отстаивали они, правда уже в несколько измененном составе, первенство римского гражданства над Италией.

Но уже после великих восточных войн, когда войны на границах римской державы приобретали, как сказано выше, все более и более затяжной характер, когда борьба, как, например, в Испании, тянулась годами, и римским войскам приходилось пядь за пядью отбирать землю у храбрых и упорных иберов и кельтиберов[37], победа над которыми стоила много крови, но давала мало добычи, когда каждое поражение неспособного вождя, купившего свою магистратуру на римском форуме за деньги, награбленные в провинциях, ощущалось, как ненужное пролитие крови в угоду честолюбию вождя, искавшего украсить себя за счет солдат победными лаврами[38] и триумфом[39], дух римского всенародного ополчения все более и более менялся. Зажиточные италийские земледельцы, наладившие на деньги, привезенные с Востока, свое маленькое хозяйство, прочно обстроившиеся и ощущавшие себя на почве родной Италии в полной безопасности, все менее и менее понимали, зачем им ежегодно являться на призыв консула[40], расстраивать свою налаженную жизнь, брать с собою своих взрослых сыновей, опору и надежду их хозяйства, оставляя на месте женщин, малолеток и рабов, которым не под силу было бороться с захватными стремлениями соседнего крупного помещика. Нелегко было им объяснить, что владение береговой полосой Испании требует подчинения соседних горцев, между тем как их лично и береговая-то полоса интересовала весьма мало; не понимали они и того, зачем им изнывать под палящим солнцем Нумидии[41] в вечной борьбе с подвижными, неуловимыми кочевниками, быстро собиравшимися и тотчас же рассыпавшимися, или проделывать трудные горные походы в далекой Малой Азии.

Под влиянием всего этого дух римского ополчения все более и более падал, все труднее становилось консулам собирать ежегодно новые легионы и пополнять старые, все увеличивалось число нетчиков[42], росло число дезертиров, падала дисциплина и уменьшалась стойкость легионов.

Между тем в Италии создался новый класс людей, который готов был бы пополнить пустующие ряды легионов, конечно, при известных условиях. Речь идет, конечно, не о тех пролетариях, которых Гракхи частью наделили землей и которые после этого наделения вряд ли были более надежной опорой войска, чем остальные италийские землевладельцы.

Я говорю о тех пролетариях Рима и Италии, которых легко можно было привлечь в ряды войска, обещав им наделение землей после отбытия ими воинской тяготы, а не praenumerando[43] как это хотели сделать Гракхи.

Грозная опасность, надвинувшаяся на Италию в последних годах II в. до Р. Х. - нашествие кельто-германских племен с севера, кимвров и тевтонов[44], была тем стимулом, который заставил Мария[45], наряду с некоторыми чисто военными техническими реформами, отменить правило о службе в легионах только граждан с известным цензом и привлечь в их ряды так называемых пролетариев, то есть лиц с очень низким или вообще без имущественного ценза.

Реформа Мария уже давно по достоинству оценена в науке. Думаю, однако, что все вытекающие из нее выводы для политической и экономической истории Италии и Рима не были до сих пор сделаны и колоссальное значение новшества Мария не в достаточной мере учтено.