Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке

Взятие в заложники детей коренных этнических групп, их обучение для собственных нужд и облечение этого процесса в нарратив цивилизирования начали практиковаться среди алеутов еще в середине века. Здесь колониальная риторика и практика под маской просветительского дискурса «любви и кротости» достигли зенита. Ярким примером может служить судьба мальчика Темнака. Он был первым мальчиком, которого Михаил Васильевич Неводчиков в 1747 году разлучил с родителями на Алеутских островах, чтобы отвезти на Камчатку. Там он был крещен и наделен новой идентичностью под именем Павла. Как и многие другие последовавшие за ним мальчики, он был обязан посещать школу и служить переводчиком российским участникам экспедиции. Устный и письменный перевод первоначально являлись услугами коренных жителей, в получении которых российская имперская элита испытывала наиболее острую нужду. Как и многие другие мальчики после него, Павел не вынес новых условий жизни. Он скончался через год пребывания в заложниках. Те, кто сумел выжить, проводили много лет на кораблях с участниками российских экспедиций, выполняя у промысловых людей роль переводчиков, а позже нередко вступали в сословие казаков[502].

Григорий Иванович Шелихов и заложничество

В ходе кровопролитного захвата Кадьяка в 1784–1786 годах русский купец, мореплаватель и первооткрыватель Григорий Иванович Шелихов (1748–1795), действуя наполовину неофициально, наполовину от имени государства, дал своим сотрудникам указание — «для лучшего повиновения» предъявить жителям острова ультиматум: выдать в заложники пятьсот детей. После неоднократных отказов Шелихов приказал стрелять по островитянам. В итоге он добился предоставления необходимого количества заложников[503]. Обращаясь к императрице, Шелихов сообщил о своих усилиях, направленных на то, чтобы коренные жители повиновались «не по страху и нужде», а «по любви и по собственной их пользе», и о том, что он заверил их, что пребывание россиян доставит им «бесчисленные выгоды, безопасность и благоденствие»[504]. Также в обращении к своему сотруднику К. А. Самойлову в мае 1786 года он подчеркнул, насколько он осознает свое обязательство заботиться о заложниках и их благополучии, а также позволить им изучать обычаи и навыки россиян[505].

Шелихов поручил обучить большую часть из пятисот детей в качестве переводчиков, а другую часть научить чтению и письму на русском языке[506]. Именно для заложников Шелихов открыл на Кадьяке первую школу на занятой российской стороной части Америки[507]. Несколько лет спустя капитан Гавриил Андреевич Сарычев в рамках большой «экспедиции Биллингса — Сарычева» (1785–1793) сделал в своем путевом дневнике заметку о ситуации на Кадьяке:

Для безопасности своей содержат несколько детей от островитян в аманатах и стараются обучать их русскому языку и грамоте, что заслуживает немалую похвалу, ибо оное со временем принесет великую пользу в просвещении сего дикого народа[508].

Если в казахских степях и на Северном Кавказе «попытки цивилизирования», как правило, были направлены только на избранных ханских и княжеских детей и к тому же осуществлялись очень бессистемно и несогласованно, то Шелихов утверждал, что в регионах Аляски, занятых его торговой компанией, ему удалось провести широкую и комплексную «кампанию цивилизирования». Вернувшись на восточносибирский континент, он в 1787 году доложил о своих «успехах» иркутскому генерал-губернатору Ивану Якоби: благодаря детям заложников появился «способ для отечества нашего полезный». Среди представителей коренных этнических групп он отбирал в заложники тех, кто в силу сообразительности казался ему наиболее подходящим, с помощью ведущих работников «по добровольному желанию» обучал их чтению и письму на русском языке, а также «благонравию». Их отцы отнеслись к учрежденной им для этих целей школе благосклонно, и в ней наблюдался уже «действительный успех»[509]. Архимандрит Иоасаф также не скупился на похвалу: изучая образ жизни «русских», заложники смогли смягчить «варварские нравы» своих отцов. В школу отбирали наиболее способных детей из заложников, и они учились там не по принуждению, а добровольно и за счет торговой компании Шелихова[510].

Рис. 10. Григорий Иванович Шелихов, русский купец, исследователь и завоеватель; на заднем плане — бюст его жены