Рождение шторма

Я закатила глаза и снова коснулась палочкой ботинка. В этот раз я приложила все силу воли в это действие, погашая в теле физическую выносливаость, а заодно и силу мира вокруг меня. "Больше никаких игр. Если ты уйдешь сам, мне не придется причинять тебе боль. Выходи".

Он не смог выстоять против приказа и его внутренней силы. Ботинок затрясся, и из него повалил дым. О, Иисус. Я надеялась, что во время этого ботинок не превратиться в пепел. Монтгомери мог бы не справиться с этим.

Дым валил из него наружу, образовывая огромную темную форму, приблизительно на два фута выше меня. Учитывая весь его сарказм, я бы ожидаемо соотнесла его с дерзкой версией одного из эльфов Санты. Вместо этого, у существа передо мной верхняя часть тела была как у хорошо накачанного мужчины, в то время как его нижняя часть напоминала маленький циклон. Дым сделался твердым и превратился в черно-серую корку, и у меня был только один момент, чтобы действовать, предусмотрев такой ход событий. Я поменяла палочку на пистоле и выбросила обойму, как только я отошла. К тому времени он неожиданно набросился на меня, и мне пришлось уйти с его пространства, заключенного в границы круга.

Керес. Керес мужского пола - еще более неожиданно. Я ожидала что-то чуднОе, то, для чего мне понадобились мы серебряные пули; или призрака, для которого даже пули не нужны. Кересы были древними духами смерти, с самого появления заключенными в в погребальных урнах. Когда урны со временем изнашивались, керес направлялся на поиски нового дома. В мире их осталось не так много, и вскором времени станет еще меньше.

Он двинулся прямо на меня, и я вынула из него приличный кусок серебряным клинком. Я делала это правой рукой, на которую у меня был надет браслет с ониксом и обсидианом. Одни только эти камни могли бы нанести тяжелый урон такому духу смерти как этот без помощи клинка. Конечно же, он шипел от боли и тянул время. Я использовала эту его остановку, чтобы вставить серебряный патрон.

Я не довела дело до конца, потому что скоро он снова оказался на мне. Он ударил меня одной из своих невероятно огромных рук, отбросив меня напротив стены круга. Они были прозрачными, но чувстововалось, что они столь же твердые как кирпичи. Один из недостатков при организации ловушки - круга для духов явлалось то, что я тоже попадала в нее. Моя голова и левое плечо приянли на себя главный удар при столкновении, и боль отзывалась во мне маленькими вспышками. Он казался в значительной степени довольным собой из-за этого, как обычно бывают слишком уверенные в себе злодеи.

"Ты такая же сильная, как и говорят, но ты была глупа, когда попыталась изгнать меня. Тебе следует оставить меня в покое". Его голос стал серьезным, почти резким.

Я покачала головой, чтобы и выказать несогласие, и избавиться от головокружения. "Это не твой ботинок".

Я все еще никак не могла поменять этот чертов патрон. Ни с ним, готовым напасть снова, ни с полными руками. Я все же не могла пойти на риск выронить и то, и другое оружие.

Он потянулся ко мне, и я снова его ударила. Раны были небольшими, но кинжал был как яд. Он будет изнурять его в течение долгого времени, если я сама смогу оставаться в живых так долго. Я собиалась двинуть ему еще раз, но он предупредил меня и схватил за запястье. Он сжал его, согнув в неестественном положении, заставляя меня выронить кинжал и закричать. Я надеялась, что он не сломал мне костей. Самодовольный, он схватил меня за плечи обеими руками и поднял так, чтобы я висела лицом к лицу с ним. Его глаза были желтого цвета с маленькими прорезями, такими же как и у змей. Его дыхание было горячим и пахло гнилью, когда он говорил.

"Евгения Маркхэм, ты маленькая, но красивая, и твое тело теплое. Может быть,мне снять напряжение и овладеть тобой. Я бы наслаждался тем, как ты кричишь подо мной".

Фу. Только что это было предложено мне? Он снова назвал меня по имени. Как он узнал его в этом мире? Никто из них не знал. Я была для них всего лишь Одил, названная так в честь темного лебедя из Лебединого озера, именем, придуманным моим отчимом из-за формы, в которой я предпочитала путешествовать в Другой мир. Имя - все же не такое уж и ужасное - все-таки привязалось ко мне, хоят я сомневаюсь, что кто-либо из существ, с которыми я вступала в бой, знал связь.

Керес придавил мои плечи - завтра появятся синяки - но мои руки и предплечья были свободны. Он был так уверен в себе, так излишне высокомерен и самонадеян, что не обратил внимания на мои отбивающиеся руки. Вероятно, чувствуя мои движения, он принял их за тщетную попытку освободиться. Через мгновение у меня уже была обойма и оружие. Я допустила один неаккуратный выстрел, и он грубо повалил меня. Я пошатнулась, чтобы снова вернуть равновесие. Обычными пулями его, наверное, нельзя было убить, но серебряная, пущеннная в центр груди, непременно ранила бы его