Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

Второго июля произошло ужасающее событие, потрясшее весь советский кинематограф. Ранним утром в автомобильной катастрофе по пути на съемки фильма «Прощание» погибли талантливейшие режиссер Лариса Шепитько, оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко, заместитель директора кинокартины, студент-практикант из ВГИКа и водитель, заснувший за рулем. «Волга»-универсал, в которой они ехали, на полной скорости врезалась в лобовую в тяжелый грузовик с прицепом. От удара она залетела под него. Груда кирпичей из грузовика накрыла могильным холмом то, что осталось от «Волги» и людей, ехавших в ней. Через несколько дней в эталонном зале «Мосфильма» состоялось прощание. Перед большим белым экраном стояли шесть закрытых гробов. Увидеть лица погибших коллег оказалось невозможно, ибо лиц не было. Как, собственно, не было и тел. В гробах помещалось то, что удалось собрать на месте катастрофы, изорвавшей и искорежившей людей и машины. Зал содрогался от рыданий. Мы все смотрели друг на друга в полном шоке. Тарковский был на этом прощании, его лицо было напряженным, жестким и казалось больным. Мы поздоровались, постояли молча. «Вы ведь работали с Ларисой?» – спросил Андрей Арсеньевич. «Да», – подтвердил я. На этом наш разговор закончился, так как началось прощание. Кинематографисты приехали из Ленинграда, Киева, Одессы, Свердловска, Тбилиси, Вильнюса и других городов, где были киностудии. Мы все постоянно ездили на автомобилях и не раз оказывались в происшествиях или авариях. По рядам шелестел говорок о том, что название фильма оказалось зловещим предзнаменованием случившегося. На искаженных горем лицах Элема Климова – мужа Шепитько, его брата Германа, и многих, многих других были слезы. Я испытал страшное чувство конечности нашего существования, впервые осознал, что смерть – совсем рядом и может неожиданно забрать нас в любой момент. Шепитько приглашала меня работать с ней на этой картине, но я отказался. А если бы нет – я вполне мог оказаться в этой машине. Я, помню, сказал Ларисе Ефимовне, что на меня произвела впечатление повесть Распутина «Последний срок», она ответила, что ей эта повесть тоже по душе, но сейчас она должна сделать фильм по «Прощанию с Матерой». А потом, может быть, будет совместный с американцами фильм по Джеку Лондону, на который она тоже меня приглашала.

13 июля. Из письма АН – БН: Да, забыл. Категория «Сталкеру» – 1-я. Ходят слухи, что Гришин смотрел и плевался, как огнетушитель. Тарковский уехал в Италию – готовить итальянско-советский фильм. Постановочные ему выплатили, а когда нам будут потиражные – пока неизвестно.

По существовавшему тогда положению, высшая категория оплаты могла быть присвоена фильму только по результатам успешного его проката, который только предстоял «Сталкеру». Так что фильму была присвоена первая категория.

Шестнадцатого июля Тарковский улетел в Италию. До 17 сентября он занимался съемками и монтажом фильма «Время путешествия», а также работал над сценарием будущего игрового фильма «Ностальгия».

Восемнадцатого июля Андрей Арсеньевич узнал, что итальянская прокатная фирма CFI Agostini хочет купить «Сталкера». Памятуя, как был сокращен для итальянского проката «Солярис», он решает устроить пресс-конференцию, на которой хочет предупредить о возможном скандале в случае, если подобная история повторится со «Сталкером».

Ермашу не понравилась вступительная надпись перед фильмом. Тарковскому придется ее переделывать.

В Москве директору кинофестиваля в Венеции Карло Лидзани не показали «Сталкера». Итальянский режиссер Франческо Рози обещал устроить скандал ради показа «Сталкера» на МКФ в Венеции и даже отказаться от участия в Московском кинофестивале. Но Рози пообещали (и он получил) в «атеистической» Москве главный приз МКФ за фильм под названием «Христос остановился в Эболи». После этого он счел неудобным устраивать скандал.

Тарковский 30 июля узнал из газет, что на Венецианском кинофестивале СССР представят фильм «Да здравствует Мексика!» Григория Александрова, бывшего пятьдесят лет назад ассистентом Эйзенштейна[545], и фильм Георгия Данелии «Осенний марафон». Карло Лидзани, настаивавший на показе в Венеции «Сталкера», получил отказ Ермаша. Причины отказа выглядели абсурдными и смехотворными: Венецианский фестиваль был назван диссидентским, а решение не давать «Сталкер» мотивировано нежеланием поднимать авторитет этого кинофестиваля выше московского. Хотя в реальности их авторитеты давно были несравнимы. Тарковский, снимавший в Италии документальный фильм, записал в дневнике: «Ужасно расстроился. Мерзавцы»[546].