Рождение сверхновой

— То есть, саджанним, вы даже не знаете, что произошло, но спрашиваете меня?! — делаю удивлённые и очень круглые глаза, — Извините, саджанним, я занималась концертом, я выступала, мне некогда было всё прояснять. У меня нет менеджера КиХо под рукой, нет директора ЮСона, которые могли бы помочь всё выяснить. Стесняюсь спросить, саджанним, вы чем на концерте все занимались, если с вопросами ко мне подступаете?

Повисает недоумённая тишина. Я только что недвусмысленно наехала на СанХёна. И правильно делаю, на данный момент наши статусы практически равны. Договор о сотрудничестве многосторонный, и я — одна из суверенных полноправных сторон.

Паузу нарушаю я.

— Саджанним! — смотрю на него с ожиданием, но он не понимает, чего я от него жду, — Почему не звоните администрации «Зенита», почему не проясняете интересующий всех нас вопрос?

Старательно скрывая недовольство осуждающей моё нахальство улыбкой, СанХён берётся за телефон. Через несколько фраз протягивает трубку мне.

— С ними лучше на родном языке, ЮнМи.

Я быстро выясняю, что билеты попытались сдать всего два человека. Их послали. Сначала резонно спросили: «Вы на Агдан билет брали?». Получив утвердительный ответ, сказали: «Агдан сейчас на сцене, идите и наслаждайтесь. Вы хотели Агдан — вы её получили. Так что идите и смотрите, не хотите — валите… отсюда!». Немного похихикала, тут не Корея, где друг другу на каждом шагу кланяются, и передаю содержание беседы СанХёну. Затем спрашиваю:

— Ни одного билета не сдали. Кто-то уходил? Ну, может, в туалет резко захотели? Хотите выяснить — выясняйте, на то вы и менеджмент.

И вот уже в отеле пытаемся разобраться, что произошло. СанХён весь озабоченный, его нукеры, КиХо и ЮСон, старательно копируют его озабоченность своими лицами. Внимательно, чуть не покадрово, просматриваем данные видеосъёмки зала. Во время исполнения песни «Лимон».

— Должен сказать, что мадемуазель ЮнМи правильно среагировала, выпустив французскую песню раньше времени, — заметил один из французов, — Эффект налицо.

Да, сейчас мы наблюдали, как явно затормозили уходить эти противные дезертиры. Когда прокрутили всю запись до самого конца, наши французы попросили тайм-аут. И пока мы пили чай с бутербродами, они что-то долго высматривали, выискивали и, наконец, рассмеялись.

Я не прислушиваюсь. Сами расскажут, я устала и спать хочу. Меня там Мульча ждёт не дождётся.

— Они почти все вернулись, — смеются наши французские друзья, — кажется, мы поняли, в чём дело. Их наняли, чтобы изобразить ваш провал. Они честно отработали заказ, демонстративно ушли… а потом потихоньку вернулись. Только пять мест пустуют в полном зале!

— Надо бы на этом как-то сыграть, — я делаю неопределённое предложение, — но давайте завтра всё обсудим? Мы выяснили, что ничего катастрофического не произошло, ну, и слава небесам. А сейчас я спать хочу.

Начальственные мужчины милостиво меня отпускают.

Сеул, особняк семьи Ким

19 февраля, время 15 часов.

Кабинет МуРан, хозяйка сидит за столом, рядом ХёБин.

— Считаешь, что ЮЧжин надо окончательно списывать со счетов, девочка моя?

— Не так категорично, — осторожничает ХёБин, — Но в ближайшие полгода рассчитывать на неё не стоит.

— Полгода?

— Минимум полгода, — уточняет ХёБин.

— А теперь я тебе задам главный вопрос. ЧжуВон женится на Агдан, это практически решено. Твой отец и мой сын откажет ему в наследстве…

— Безусловно, — соглашается ХёБин.

— Ты поможешь своему брату? — МуРан прямо и требовательно смотрит на внучку. Та отводит глаза.

— Пойти против отца?

— Нет, — МуРан устало щурится, — Это только внешне выглядит так. Он осторожничает, вот что он делает. И в этом смысле мы на его стороне, ты сделаешь всё осторожно…

— Отец будет знать? — ХёБин нужны гарантии правоты таких действий.

— Ему нельзя об этом знать. Он должен вести официальную политику семьи — знать не желаем эту Агдан. Пусть ведёт, это правильно, осторожность лишней не бывает.

— Всё равно не понимаю, — упирается ХёБин, — почему не спросить его прямо?

— Холь! — кривится МуРан, — Хорошо, сделаем по-другому. Ты дашь мне десять миллионов долларов на мои дела, и знать не будешь, зачем.

— Хальмони, сначала объясни, что тебе в этой Агдан? — требует ХёБин.

— Внучка, ты опытный бизнесмен, неужто не понимаешь? Это ты должна объяснять, как и где мы можем использовать её таланты на пользу семье. Вот подумай немного и сама мне расскажи.

— А-д-ж-ж-ж… хорошо, — соглашается ХёБин, — Она может сделать отличную рекламу на весь мир. У неё есть интересные связи. В целом, она очень ценный и перспективный актив. У меня фантазия отказывается даже предположить, что она может выдумать…

— Она хочет создать медиа-холдинг, и через пару лет капитализация её корпорации будет исчисляться миллиардами. Агдан планирует именно это и что-то мне подсказывает, что так и будет, — сухо информирует внучку МуРан.

— А ещё сумела ограбить антифанов и её состояние приближается к тридцати миллионам долларов, — улыбается ХёБин.

— Больше сорока, — уточняет МуРан и с удовольствием наблюдает за удивлением внучки.

— Ёксоль! Откуда?