Рождение сверхновой

— И это что, всё? — ИнЧжон выжимает из ситуации всё, что можно.

— А что ещё? Ругаемся и спорим мы часто. Хотя в последнее время реже. Его невест я отпугивала, но в фильме это подано по-другому.

Рекламная заставка.

— Скажи, ЮнМи, как ты определишь жанр своего фильма?

— Драматический водевиль, — отвечаю, чуть подумав, — Не очень серьёзный жанр, но и не совсем легковесный.

— Как думаешь, какая судьба ждёт твой фильм? — совсем глубокомысленные вопросы начинаются. Местный режиссёр — серьёзный дядя.

— Я не надеюсь, что он станет мировым киношедевром. Только не дебют, шедевры не создаются новичками. Тем не менее, он войдёт в историю. Не в историю искусства и кино, а просто в историю.

Настаёт очередь ИнЧжон делать удивлённое лицо. Ну, не всё же мне!

— Хейтеры могут меня обвинить в том, что я пошла на политическую спекуляцию, и в чём-то будут правы, — удивление на лице ИнЧжон переходит в крайнюю стадию, — Нет-нет, я всего лишь хочу сказать, что даже из слов недоброжелателей можно выудить зерно истины. Мой фильм — шаг политический, он не просто так санкционирован правительством. Когда я говорю, что он войдёт в историю, я имею в виду, что этой кинодуэлью мы возобновляем с Севером политический диалог. Ведь, как ни крути, но это общение. И наконец-то общение между нами происходит не посредством артобстрелов.

— Дипломатия средствами кино?

— Название кто-нибудь придумает. Твоё тоже подходит.

— Думаешь, этим обменом фильмами дело не кончится?

— ИнЧжон, ведь создано международное жюри, которое будет решать, кому присудить победу. За его работой будут следить, результаты обсуждать. Это не кончится за три дня. Если дипломаты обеих стран постараются, диалог продолжится в других сферах.

— Каких именно?

— Может, перемирие заключим, может, какую-то торговлю начнём.

— Кстати, ЮнМи, вот список членов жюри, — ИнЧжон делает знак рукой и на большом экране на заднем плане выплывают строчки списка. И кто там у нас? Финн, бразилец, индиец, турок, китаец.

— Я так понимаю, китаец в комиссии это уступка Пукхану, — комментирую я. Немного разбираюсь в международной политике. КНДР — вассал Китая, две последние коммунистические страны.

— Не слишком ли много уступок? — неуступчиво заявляет ИнЧжон, — Один член жюри будет явно благоволить Северу, ты дала им фору в пол-месяца…

— Есть и на моей стороне преимущества, — не соглашаюсь, — Я — мировая звезда, пусть и не первого плана…

— Первого! — ИнЧжон принимается противоречить на каждом шагу.

— …задумала свой фильм задолго до начала съёмок. Ничего не делала, это правда, но в голове уже что-то складывалось. А моим соперникам пришлось стартовать с места без всякого разгона. Так что две недели им на раздумья, это справедливо.

— Холь! — заключает ИнЧжон, — Настаёт время очередной рекламы. Может, зарядим наш любимый танец?

— В укороченном варианте, — уточняю я, встаю и скидываю жакет — Why not?

Я потом посмотрела, неплохо получилось. Реклама женской спортивной одежды перемежалась нашими с ИнЧжон выкрутасами.

На этом интервью заканчивается.

— А я тоже так умею, нисколько не хуже, — СунОк смотрит на меня с ожиданием похвалы в свой адрес.

— Нет, онни, — я нахожу слова, чтобы увильнуть от прямого ответа, — с ИнЧжон у нас сложившаяся пара, а с тобой мы не совпадаем фигурами. Тебе нужна другая партнёрша, с более женскими формами.

СунОк задумчиво хмурится, где же ей такую партнёршу найти? А я нахожу ещё слова.

— У тебя сиськи больше и задница толще, я не попадаю своим телосложением в твой нахально сексапильный стиль.

— Юна! — мама легонько хлопает меня по затылку. Мульча на моих коленях поднимает на неё морду. Смотрит спокойно, без всякой угрозы, но пристально.

СунОк гордо скашивает глаза на свою грудь, которая явно не меньше второго размера.

— Да, — подтверждаю я, легонько щипая за один из её дерзко торчащих холмиков, — Наконец-то ты начала откладывать лишний вес в нужных местах, жиробасина!

— Что-о-о-о?! — это взвизгивает СунОк.

— Юна-а-а! — это мама.

— В-в-в-я-у-у-у! — это Мульча. От греха подальше она спрыгивает с меня и отбегает в сторону.

СунОк с возмущённым рёвом кидается на меня. Храбро вступаю с ней в жаркую схватку. Через десять минут пыхтенья, взвизгиваний, охов и стонов лежу на ней, выкрутив ей руки за спину. Сестрица обессиленно хихикает сквозь стоны. Мульча смотрит на меня с одобрением.

— Мало каши ела, чтобы на сангсу морской пехоты хвост поднимать, — я торжествую чистую победу. О, мне в голову идея приходит!

— О, СунОк, ты удачно разогрелась! Давай над растяжкой поработаем, ну-ка давай ногу, — хватаю её за ногу, тяну ей за спину, прижав другую к полу.

— О-о-о, Юна-а-а-а! — Сестра стонет, но дисциплинированно пытается не сопротивлятся.

— Юна, ты её сейчас разорвёшь! — волнуется мама.

— Мамочка, ты почему так плохо о своей дочери думаешь? — смотрю на маму с огромной укоризной, — СунОк, покажи ей, что ты можешь.