Рождение Тайны: Темное начало (СИ)

Когда юноша снял плащ, под ним оказался черный костюм, тот самый, в котором он первый раз посетил наш дом. Мои щеки стали постепенно набирать краску.

— Ой, Сашенька, что ты стоишь, разувайся, заходи. Будь как дома… — моя мама широко улыбнулась, когда он протянул ей букет роз со словами «От всего сердца». — Ну что ты, это не обязательно…

Но ее глаза говорили совершенно другое. Я покачала головой. Со стороны это казалось невинной фразой, но я знала, какой смысл моя мама вкладывала в слова «будь как дома». Благодаря своей глупости я забыла снять кольцо, когда вернулась за вещами на второй день после вечеринки. И, конечно же, она его заметила.

— Уже? — ее глаза загорелись сильнее, чем лес в жаркую погоду.

Я проследила, куда она смотрит и покраснела.

— Нет, нет, конечно же, нет. Это просто обручальное.

Как и следовало ожидать, у нее была та же реакция, что и у Александра Старшего.

— Ну, вот… — печально вздохнула она.

Я чувствовала себя актрисой Большого театра и мыльной оперы, в которой все так и норовили свести меня с парнем, чтобы поскорее избавиться и вздохнуть свободно.

«Не на ту напали», — злобно подумала я.

— … не кидаются. Ты должна есть.

Я очнулась от забытья.

— Что?

Мы сидели за столом в гостиной. Саша расположился напротив меня и улыбнулся, а мама, с места во главе, строго смотрела на мою талию.

— Мужчины на кости не кидаются. Ты должна есть.

Я перевела взгляд на свою пустую тарелку и нервно рассмеялась.

— Да, точно, ты права, — и стала с аппетитом накладывать большую порцию оливье с холодцом — традиционные новогодние блюда, к тому же мама готовила их изумительно.

Саша старательно пытался сдержать смех — я видела, как он давиться и сама начинала хихикать. В конце концов, он, весь покрасневший, согнулся пополам, задев вилку и уронив ее на пол.

— Извините, — сквозь слезы прохрипел он.

— Ничего страшного, я принесу новую, — мама поднялась со стула.

— Нет, я сама, — вмешалась я и заглянула под стол, где уже прибывал Саша.

Он валялся на полу и держался за живот. Я присела рядом, закатывая глаза.

— Что случилось?

— Извини, — прошептал он, задыхаясь. — Это, наверное, нервное, — и засмеялся во весь голос.

Я придвинулась поближе, и мои распущенные волосы коснулись его пылающих щек.

— Ах, так… — хитро прищурившись, прошептала я.

— Что у вас там происходит? — мамино лицо показалось в щели под скатертью и тут же исчезло. Мы услышали, как она резко выдохнула и подскочила, со стола полетел фужер, а ее стул опасно покачнулся в сторону. Я с интересом наблюдала, как ее ноги быстро семенят к двери.

— Все, все, ухожу, ухожу, можете продолжать…

Дверь хлопнула, и вместе с этим грохнулся стул. На кухне разбилась тарелка. От шока, наверное.

И тишина…

— Ого, — прошептал Саша, и мы оба покатились со смеху.

— Ой, не могу, — я вспомнила, как мы смеялись в начале учебного года, когда ехали на пляж. Тогда был такой же приступ. Но в отличие от того, этот был не просто долговременным, но и к тому же истерическим.

Я задыхалась, а после того, как удавалось наполнить легкие воздухом, смеялась снова. Зарывшись в Сашин пиджак, я рыдала от боли в губах и животе, но смех не унимался.

Мы били по полу ладонями, но это не помогало. Я думала, что мы попадем в книгу Рекордов за самую глупую смерть в мире — смех под столом в праздничную ночь.

— Она подумала…

— Что мы…

— С тобой…

— Вместе… занимались…

— Нет, нет, — я попыталась закрыть его рот рукой. — Не говори, иначе я сейчас умру!

На кухне снова что — то разбилось, и я уткнулась лбом в пол.

Саша перешел на предсмертное хихиканье.

Я мужественно попыталась подняться, заглушая порывы смеха, но ударилась головой об стол.

Саша замолк.

— Тебе больно?

— Да, — театрально схватившись за голову, прохрипела я.

— Где? — обеспокоенно спросил он.

— Вот здесь, — я указала на бок. — Я чувствую, что если снова рассмеюсь, он лопнет.

— Ах ты, шутница, — он подскочил и так же треснулся макушкой об дерево.

— Что, больно? — издевательски спросила я.

— Да! — обиженно сказал он.

— Где? — якобы заинтересованно осведомилась я.

— Вот, здесь! — он достал из — под себя окровавленную вилку.

Я опешила.

И побледнела.

Саша зарыдал от смеха.

— Что смешного? — злобно спросила я.

— Спокойно, это кетчуп!

— Что?!!! — заверещала я. — Ну, все, тебе не жить! — и бросилась к его горлу.

Ужин был, мягко говоря, разнообразным. Когда мы пришли в себя (а это случилось только через четверть часа), мама вернулась в комнату с бутыльком огурцов. Соленых.

После этого на нас снова напал дикий смех и не отпускал, пока не довел до головной боли. Когда я, с грехом пополам, смогла, наконец, объяснить матери, что Саша действительно просто уронил вилку, а я хотела ему помочь ее достать, коварный дядя Смех напал и на нее.

Но на этом сюрпризы не закончились. Где — то через минут двадцать в дверь позвонили. Мама хитро улыбнулась и пошла открывать.