Рождение в Аду (ЛП)

Когда юбка упала на пол, ее мать ахнула. Бедная женщина была уверена, что именно в этот момент ее муж окончательно потеряет контроль над собой. Венди боялась за безопасность своей дочери. Она хотела помочь, но ее воспитали и промыли мозги, заставив поверить, что так будет правильно.

Что касается Питера, то он просто стоял и смотрел на нижнее белье дочери, застыв и не в силах вымолвить и слово. Его глаз начал дергаться, рука, которой он бил девушку, начала трястись от ярости. В доме была тишина, слышались лишь всхлипывания Мэгги. Много лет назад она поклялась никогда больше не доставлять старику удовольствия видеть, как она плачет, но сейчас все было иначе.

- Ты маленькая мерзкая шлюха, - пробормотал Питер себе под нос.

Он взял в руки большую Библию в твердом переплете, ту самую, которую он держал на столике у входной двери. Его губы скривились, и казалось, что он вот-вот заплачет.

- Мне жаль, девочка, но такова воля Божья.

Питер полностью потерял контроль над собой. Он использовал эту большую тяжелую книгу, чтобы бить свою дочь. Каждый жестокий удар по лицу приводил к брызгам крови. Она выплюнула сломанные зубы, а затем раздался громкий треск. Это ломалась ее челюсть. Венди упала на колени и молча смотрела, как ее муж избивает до полусмерти ее единственного ребенка. Наконец все закончилось, когда Мэгги рухнула, словно мешок с картошкой.

- Вставай, девочка, - лицо и грудь Питера были залиты кровью, а в глазах этого человека горело адское пламя. - Я сказал, вставай!

Она не пошевелилась, и никогда больше не пошевелится. Библия упала на землю с громким стуком. Питер упал на колени, глядя на свою девочку. Он не мог поверить, в то, что сделала с Мэгги. И ее лицо. Он бил по нему до тех пор, пока оно не стало похоже на мясной фарш.

- Нет. О Боже, что я наделал? - он протянул руку, чтобы коснуться волос своей дочери, одновременно отчаянно ища в ее зеленых глазах хоть какие-то признаки жизни.

Но их не было. Питер убил свою пятнадцатилетнюю дочь из-за пары нижнего белья.

Приехали полицейские и арестовали Питера. Этот злобный ублюдок все еще жив, затерян в тюремной системе, где, я надеюсь, память о Мэгги Эмерсон будет преследовать его до конца его жалкой жизни. Некоторое время назад я встретил офицера исправительного учреждения, который работал в тюрьме, где Питер отбывал свой срок. По его словам, Питер с тех пор отвернулся от Господа.

Каждый раз, когда я проезжаю мимо дома Эмерсона, я думаю о Мэгги. Невероятно, что религия мира и любви могла привести к такой трагедии.

Перевод: Грициан Андреев

"Кладбище Святого Стефана"

Незадолго до захода солнца прошел дождь, и теперь дул легкий ветерок. Стояла прохладная, свежая осень в Новой Англии, а зима была уже не за горами. Скоро это будут груды снега, недоступные улицы и драки за расчищенные парковочные места. Но это не сейчас.

Лайэм вел машину молча. Даже когда он был подростком, десятилетием ранее, он никогда не увлекался музыкой. Завидовал ли он тем, кто терялся в звуковом ландшафте, забывая о своих проблемах? Конечно, так оно и было. Kазалось, ничто не могло успокоить его тревогу, за исключением одного места.

Вчера он был молодым человеком с работой, постоянным источником дохода, и хотя это было не самое лучшее, он мог на это выжить. Это было вчера, а сегодня он получил пендель. Шесть лет проработал в компании, и все, что он получил, - это телефонный звонок, за час до начала смены, чтобы предупредить о его увольнении. В чем причина? Он делал слишком много продолжительных перерывов.

Ну, и какого хрена? Большую часть дней он проводил в полной тревоге, которая терзала его и заставляла чувствовать, что в любую секунду может случиться сердечный приступ. Конечно, этого никогда не случалось, но эти длительные перерывы использовались для эмоциональных срывов. Плач - вот что помогло ему пережить этот день, это и то место, куда Лайэм только что заехал.

Там стояла скромная церковь, белая с облупившейся краской. Большие дверные проемы казались одновременно пугающими и приветливыми. Снаружи висела освещенная вывеска, на которой были указаны часы богослужения. В два часа ночи служб не было, но он пришел сюда не из-за церкви.

Все его бесконечные мучения и умственное истощение, казалось, рассеялись в тот момент, когда он заехал на стоянку. Поставив машину на стоянку в тени, чтобы ее не увидели проезжающие мимо люди, он посмотрел на единственный источник света. Фонарный столб в уличном стиле был старым, и отбрасывал успокаивающий желтый свет. Лайэм вышел из машины и направился к траве.

Перед ним было единственное место, которое очистило бы его от всех забот. Здесь он мог успокоить свой желудок, вернуть сердцебиение к нормальному ритму и насладиться красотой увядания.

Эти визиты на кладбище Святого Стефана были, по крайней мере, еженедельными. Было время, когда он ходил туда дважды в месяц, но по мере того, как месяц шел за месяцем, его снова и снова тянуло вернуться на это маленькое кладбище.