Рождение волшебницы

Золотинка тоже оставила укрытие и остановилась в полушаге от ползающей на коленях девушки.

– Я постараюсь вам помочь, принцесса, – прошептала она.

Служаночка замерла… и заработала еще быстрее, не поднимая глаз.

– Как вы сюда попали? Я постараюсь помочь, – продолжала Золотинка, поспевая за лихорадочными движениями девушки, чтобы можно было шептать на ухо. – Поверьте, мне хотелось бы вам помочь… Может, вам лучше было бы вернуться на родину?

Девушка тряхнула головой, что «нет». Если только не привиделось это Золотинке.

– Нам надо поговорить, – неуверенно добавила еще она и, почему-то пристыженная, оставила девушку, чтобы выглянуть в горницу.

Здесь Золотинка никого не нашла, и нужно было волей-неволей прокрасться дальше, хотя бы до дверей на крыльцо, чтобы хоть что-нибудь себе уяснить.

Солнце зашло, но в светлых сумерках еще различались дали, и Золотинка увидела за низкой, крытой тесом оградой пыль на дороге, латы всадников, метелицу разноцветных перьев на шлемах и выпуклые крыши карет. Всадников надо было считать до сотни – внушительная железная сила.

Пустившись вскачь, четверо витязей один за другим влетели в высокие ворота, не пригибаясь. Пыльные, но роскошные наряды их: дорогое оружие, червленые латы, шелк и бархат – указывали на право распоряжаться. Притихшая толпа шарахнулась в стороны, освобождая место. Хозяин поспешил к дорогим гостям.

– Кто у тебя? – спросил, не слезая с коня, вельможа лет сорока. Спросил так, будто не чувствовал враждебные взгляды, не слышал за спиной приглушенный, но остервенелый мат. – Очистить дом! – продолжал он, окинув высокомерным взглядом весь этот пьяный сброд. – Всех долой! Живо! Вымыть комнаты для великой государыни великой княгини Золотинки и для княжны Лебеди! Ошпарить кипятком щели. За каждого клопа мне ответишь! Да пошли девок набрать донника и мяты на пол. Пошевеливайся!

Хозяин не успевал кланяться под градом грозных, но сладостных для сердца распоряжений, не столько кланялся, сколько верноподданнически сотрясался грузным животом, чуть-чуть складываясь и в ляжках.

– Что за место? Что это за дыра?

– Харчевня Шеробора, ваша милость!

– А Шеробор кто?

– Шеробор – это я, – признался хозяин.

– Ты? – с несказанным презрением глянул вельможа. – Ну так оденься, фуфло!

Грозные окрики не произвели особого впечатления на оглушенный вином сброд, пехота нагло роптала, но скоро в ворота вломилась тяжелой рысью конная охрана государыни. Латники, бравые, на подбор ребята, в медных доспехах и с двумя мечами – коротким бронзовым и длинным железным, взялись за дело не рассусоливая. Кого матом обложили, кого конем помяли, оставшиеся сигали через забор и отступали в сад, где их провожали до ограды и помогали перекинуться на ту сторону – в репей и лопухи. Кареты, одна и за ней еще две, остановились, не доезжая ворот, верно, кучер не рассчитывал развернуться во дворе растянувшимся на полста шагов восьмериком. Забегала челядь. Блистательные вельможи и дамы, сенные девушки расступились, склонившись, – овеянная государственным величием явилась княгиня Золотинка.

Золотинка… то есть не та, что в сопровождении свиты вступила под тесовую кровлю ворот… другая, обращенная в пигалика, – та, которая оставалась душой и памятью, нравом своим Золотинкой… Хотя, в сущности, в мире не осталось ни одной в полном смысле Золотинки… Словом, чтобы окончательно не запутаться: малыш пигалик со светлой соломенной гривой стоял среди встречающих великую государыню Золотинку, склонившись в общем для всех поклоне. Ибо никто его в свирепой суматохе не тронул, никто не догадался его турнуть, и теперь уж он остался во дворе на правах коренного обитателя харчевни.

Можно думать, пигалик ожидал, что великая государыня Золотинка постареет и осунется за тот год – или сколько уж, два? – что прошли со времени роковых событий в Рукосиловом замке Каменце. Представлялись ему в воображении запавшие глаза, лишенные красок щеки – что-то вроде неизгладимой печати порока на лице оборотня… И выходит, малыш пигалик, что бы он ни пережил и ни приобрел за недаром прошедшие для него годы, оставался в глубине души наивным и простодушным существом. Он полагал… мнилось ему и мерещилось, что бессонные ночи, нечистая совесть, тяжкий груз власти наложат на женщину… великую государыню Золотинку печать преждевременной усталости и разочарования. Ничего подобного!

Государыня Золотинка блистала ослепительной, до стеснения в груди красотой. Прелестная и величественная, непобедимо юная! Великая государыня и великая княгиня!

Похожий на хорошенького мальчугана пигалик уставился на великую государыню в полнейшем забвении приличий… на круглом простодушном личике его отражалась та смесь удивления, оторопи и недоверия, какую может вызвать только искреннее и сильное чувство.