Рождение Зимы

— Ведь это Иньюрен послал нас к ней, а я всегда верил тому, что он говорил. И сейчас тоже верю. — Он взглянул на сестру. — В любом случае, какой у нас выбор? Нам нужна помощь, чтобы уйти отсюда. Мы вообще уже умерли бы, если бы их не было с нами.

Все погрузились в молчание. Эньяра доверяла суждениям брата; в большинстве вещей по крайней мере. Она росла среди; мужчин, преимущественно среди воинов, а это многому могло научить девочку, имеющую глаза, чтобы видеть. И Эньяра многому научилась. Ей было интересно, осознает ли Оризиан, что иногда очень странно смотрит на Эсс'ир. Возможно, он даже не знает, что его глаза следят за ней с особым вниманием, хотя, по мнению Эньяры, это сразу было видно. Последние два-три года она замечала такие взгляды мужчин и на себе.

Хотя это были совсем не братские взгляды. Интерес Оризиана к Джьенне, дочери торговца из Колгласа, был до неловкости очевиден, но все же это был всего только благоговейный но ничего не значащий трепет перед девичьей привлекательностью. В том же, как он наблюдал за Эсс'ир, было немного ребяческого. И это беспокоило Эньяру. Любой такой союз был бы немыслим для большинства людей из ее расы, но больше всего Эньяру волновало не то, что Эсс'ир не принадлежала к человеческому роду. Скорее это было опасение за чувства мальчика. Эсс'ир слишком сурова и безжалостна, слишком далека от всего знакомого ему, чтобы быть безопасным объектом привязанности для ее маленького брата. И она была возлюбленной Иньюрена. Это была река с опасным течением, и Оризиану понадобится вся мудрость, чтобы не входить в эту реку.

Эньяра видела, как брат изменился. Он всегда был больше мыслителем и мог разглядеть или вообразить вещи, которых она не видела. Зато она была сильной, так по крайней мере казалось со стороны, после того, как умерли мать и старший брат. А до этого наиболее ярко сиял Фариль. Теперь события потребовали от Оризиана кое-чего нового, и как отклик на это требование он, возможно, начал открывать в себе то, что очень долго оставалось в глубокой тени. Он мог бы стать хорошим таном… если проживет долго. И все-таки Эньяра до сих пор видела в нем мальчика, которого она дразнила на лестничной площадке, за которым бегала по коридорам Колгласа. Ох, сумеет ли этот мальчик найти для Эсс'ир место в той головоломке, в которую превратилась его жизнь?

* * *

Примерно через час за ними зашел Варрин. Он жестом пригласил их следовать за собой в центр во'ана. Там, на круглой площадке, огороженной шестами, украшенными черепами, на коленях стояла Эсс'ир. Рядом с ней стояло странное лицо, сплетенное из ивовых веток.

— Это ловец душ, — шепнул Оризиан, когда увидел, как Эньяра на это смотрит. — Они верят, что он охраняет их от смерти. Предположительно это один из анайнов.

Это привело Эньяру в замешательство. Тот факт, что киринины могут молиться таким зловещим существам, как Анайн, был слишком грубым напоминанием о той пропасти различий, которая лежит между ними и ею.

— Станьте здесь, — указал Варрин.

Без дальнейших объяснений он подошел к сестре и встал на колени рядом с ней. Потом взял кожаную чашу с темной, густой жидкостью. Эсс'ир закрыла глаза. У нее было спокойное лицо, как будто она спала. Варрин окунул кончик длинной тонкой хвоинки в жидкость и поболтал ею в чаше, чтобы инструмент пропитался.

Недоумевающая Эньяра нахмурилась.

— Это кин'тин, — объяснил Оризиан. — Она убила своего первого врага.

Эньяра поморщилась, когда Варрин поставил чашу и придвинулся к сестре, изготовив покрытую краской иглу.

— Он собирается нанести ей татуировку? — почти недоверчиво спросила Эньяра.

Когда игла проколола щеку Эсс'ир, ее лицо почти не дернулось. Варрин накалывал завиток, след его работы метили бусинки крови и краски. Медленно проступал рисунок. В этом процессе было что-то ужасное, но притягательное. Такое украшение, которое никогда не позволялось женщинам среди Кровей Хейг, здесь совершалось в знак уважения. Эньяре было интересно, что чувствует Оризиан при виде того, как портят прекрасную кожу Эсс'ир. Она взглянула на него и по выражению его лица поняла, что вряд ли он вообще воспринимает это как порчу.

Действо продолжалось почти час. Варрин ни разу не промахнулся; Эсс'ир ни разу не открыла глаза, не издала ни звука. Текла кровь, кин'тин проступал и завивался по всей коже лица. Некоторые из проходивших мимо кирининов останавливались и некоторое время наблюдали за процессом, но редко задерживались надолго. Даже детей за эти долгие минуты заметно поубавилось. Наконец Варрин отодвинулся, сел на землю, отложил иглу и поставил рядом чашу, потом взял тряпочку и осторожно промокнул ею лицо сестры.

Эсс'ир поморгала, кивнула брату, поднялась на ноги и оглянулась туда, где стояли Оризиан, Эньяра и Рот.

— Благодарю вас, — сказала она.

— За что? — спросил Оризиан.

— За то, что дали мне возможность получить кин'тин.