Рожденная чародейкой

В гуще чудовищ Боринсон заметил опаловое мерцание, руны огненной колдуньи. Но добраться до нее не было возможности. И он, выбрав опустошителя в переднем ряду, вскинул копье.

Время как будто остановилось. Он слышал ритмичный топот копыт, замечал каждую мелочь вокруг. Тяжелое копье при одном даре силы — не самое удобное оружие, но он был опытным воином. И даже отметил с удивлением, что вокруг так и порхают бабочки и скачут кузнечики.

Выпрямился в седле. И на мгновение вдруг осознал все безумие того, что собирался делать. Ведь промахнись он при ударе, упади с коня, это будет означать верную смерть.

И сопротивляясь подступившему ужасу, он начал тихонько смеяться.

В трех сотнях ярдов опустошители еще не замечали атаки. Но в полутора сотнях те, что были поближе, начали замедлять бег и поворачивать головы к людям.

Однако времени у них уже не было — так быстро скакали сильные кони.

Опустошитель, выбранный Боринсоном, резко остановился, подняв облако пыли. Это был огромный носитель клинка с чудо-молотом в правой лапе.

Рукоять этого черного железного молота была в двадцать футов длиной, а боек весил, как добрая лошадь. К рукояти был привязан лоскут человеческой кожи. В спине опустошителя торчал застрявший снаряд баллисты.

Кругом уже раздавались лязг оружия, крики людей, ржание лошадей и рев опустошителей.

Чудовище разинуло пасть и вскинуло молот навстречу Боринсону.

Тот на полном скаку приподнял наконечник копья, развернул под нужным углом. Опустошитель уже нависал над ним, совсем как гора.

Боринсон, натягивая поводья, с трудом откинулся влево. Через мгновение он был уже в тени опустошителя и мог разглядеть каждую складку на его бородавчатой серой шкуре. Над головой сверкали страшные зубы.

Он направил наконечник копья в «заветный треголь-ник», почувствовал, как тот вонзается в плотные хрящи. Затем ослабил хватку, позволяя копью войти глубже под тяжестью собственного веса.

Опустошитель зашипел и взмахнул молотом — но то были уже предсмертные конвульсии.

Боринсон едва успел увернуться от просвистевшего над головой молота.

Внезапно рядом появился другой опустошитель. Кобыла Боринсона заржала, попятилась и, споткнувшись, упала. Он вылетел из седла.

Перед глазами мелькнула разинутая пасть ревущего опустошителя, в нос ударил запах пыли.

Через мгновение он уже лежал на земле. От удара у него перехватило дыхание, на теле, казалось, не осталось ни одного живого места. Но надо было встать, двигаться, и он попытался оттолкнуться от земли руками.

Дотянуться до молота, успеть хотя бы вступить в бой — тупо подумал он.

Но Боринсон был воином неудачных пропорций. Все мускулы как будто превратились в студень, и встать ему никак не удавалось.

Тогда он перекатился на спину, чтобы встретить смерть лицом к лицу.

Опустошитель нависал над ним, сверкая зубами, щупальца на его голове извивались, как змеи. Он заревел, поднял свои огромные лапы.

Тут свистнула тетива. В воздухе мелькнула стрела и вонзилась в череп чудовища.

Боринсон поискал глазами лучника. И увидел футах в десяти от себя Мирриму.

Опустошитель повернулся, словно собираясь бежать. Но тетива свистнула снова, и у чудовища подкосились ноги.

Послышалось шипение, и перед людьми возник третий опустошитель. Боринсон увидел на серой шкуре светящиеся руны. Тут до него докатилась волна вони, волна бледного серого тумана, ослепившая его. В ушах загудело так, что звуков битвы он уже не слышал. Глаза начало жечь, словно в них плеснули кислотой.

Он успел увидеть, как развернулась Миррима. И с яростным криком выпустила стрелу.

ГЛАВА 23 ЖИВЫЕ МИШЕНИ

Если лучник не успевает в течение минуты натянуть тетиву, прицелиться и выпустить десять стрел, его должно разжаловать в пехотинцы.

Действующее постановление в армии Гередона

У Мирримы отчаянно заколотилось сердце. Стрела попала в кость. И древко сломалось.

Она пошарила в колчане и быстро наложила на тетиву другую. Ноги у нее дрожали, колени подкашивались.

Под действием чар колдуньи глаза девушки, несмотря на все ее дары, начали гореть так, словно в них попал щелок, в ушах стоял гул. Как будто она долго кружилась на одном месте.

И руки дрожали.

Она выпустила стрелу. Та вонзилась в «заветный треугольник» на безглазой голове огненной колдуньи.

Но не убила ее сразу.

Ведь стрела много тоньше копья. Для опустошителя она что игла для человека. Убивает, конечно, но не так быстро, как тяжелое оружие.

Колдунья заревела и отпрянула. Затем подняла свой кристаллический посох, нацелила его в сторону девушки. Из посоха вырвалось облако тьмы, подобное живой тени, и Миррима быстро отскочила с его дороги. Раздался такой грохот, словно о землю разбился огромный камень.

Внезапно справа от Мирримы появился Хосвелл. Пропела тетива его лука, и в «заветный треугольник» колдуньи вонзилась вторая стрела.