Рожденная для его любви

Майя обхватила лицо руками и продолжала молчать. Её душевные силы были на исходе. Сейчас она выглядела ещё более миниатюрной и ранимой.

— Почему ты мне не сказала, что голодна? — нарушив затянувшееся молчание, спросил Борис.

Его злость пошла на убыль.

Майя подняла голову и посмотрела на него.

— Зачем? — чуть приглушенно вопросом на вопрос ответила она.

— То есть как зачем?

— Сандровский, я объект твоего сексуального вожделения, при чем тут забота обо мне? — всё тем же тоном объяснила Майя. Она бы ни за что не призналась ему, что голодна, что ей требуется «донор». Это была лишь её проблема. — Ты мне не знаком. Я вижу тебя второй раз в жизни, и оба эпизода не могу назвать приятными. Ты едва меня не изнасиловал, а теперь спрашиваешь, почему я не сказала, что голодна? Это смешно.

Самолюбие Бориса было задето. Ему стало не по себе. Одно дело поддерживать амплуа бессердечного ублюдка, и другое дело оказаться в ситуации, где девушка, на которую вся твоя сущность реагирует не адекватно, говорит, что не хочет обращаться к тебе за элементарной помощью в оказании кормления.

Многие пары кормились друг от друга. Это очень сближало. Когда один вампир добровольно отдавал свою кровь другому вампиру — это считалось наивысшей точкой доверия.

Борис никогда никого не кормил.

Сам — пил кровь партнерш, и не раз. Во время секса укусить любовницу было для него обычным делом. С собой он проделывать подобное не разрешал. Более того, несколько раз девушки пытались в ответ укусить его, и дело заканчивалось не совсем приятными для них последствиями.

— Когда ты последний раз кормилась? — чтобы скрыть неловкость, охватившую его, Борис подошёл к бару и налил немного виски. Обжигающая жидкость на краткий миг отвлекла его.

Майя хотела не отвечать, уйти от ответа, но потом передумала:

— Пять дней назад.

— Это твоя норма?

— Я кормлюсь один раз в неделю.

То есть получается, она из-за стрессовых ситуаций ослабла раньше времени. Такое случалось и с Борисом. Если приходилось сражаться и убивать стригоев, то кормление происходило гораздо раньше.

И он принял решение.

— Я покормлю тебя, — сказал мужчина и сам не поверил, что произнес эти слова вслух.

Когда Майя находилась рядом, его бросало из крайности в крайность. То он готов был подмять её под себя и не обращать внимания на её боль, то собирался переступить через свои принципы и сделать то, что не делал целую вечность.

На лице Майи отразилось испытываемое ей удивление. Она никак не ожидала услышать подобное предложение от циничного князя Сандровского. Он по-прежнему не потрудился одеться, и его мощный торс, покрытый шрамами, производил на девушку удручающее впечатление. Его натренированные мышцы внушали ей страх перед физической болью и подчинением. Он одной рукой мог переломать ей кости.

— Нет, — опустив голову, ответила девушка.

В первое мгновение Борис даже не понял, что именно она сказала. Он так же не обратил внимания, что ждал её ответа, почти не дыша. И поэтому по инерции переспросил:

— Что значит «нет»?

Майе пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Борис, я не хочу, чтобы ты меня кормил. Я не буду от тебя питаться.

Она произнесла это очень спокойно. И у него не возникло сомнений, что это решение окончательное.

Это было похуже вчерашней пощечины.

Более отрезвляюще.

Он мог предположить, что она не сразу пойдет на секс с ним, но отказываться от его крови, когда голодна и испытываешь жажду!!….

Он снова оказался около бара, и на этот раз громко гремя бутылками, налил себе полный стакан виски.

Если сказать, что его самолюбию нанесли сокрушительный удар, значит, ничего не сказать. Он — наивный идиот, преисполненный самыми благими намерениями, собрался позволить своенравной девчонке покормиться от него, а она…. А она просто сказала «нет», бледнея и откидываясь на спинку кресла. Не трудно было представить, что было бы с ней, если не пришёл Джарджен. Скорее всего, она просто бы потеряла сознание под Борисом. Его воображение живо нарисовало картину Майи лежащей под ним без чувств, и холодок прошёлся по его спине.

От мысли, что им пренебрегли, и причем, дважды, Борис готов был разнести в щепки, как бар, так и весь номер. Но что-то сдержало его. Рыженькой удалось поставить его на место.

Допив спиртное, он с шумом поставил стакан.

— Будет тебе «донор».

Борис Сандровский никогда не замечал в себе качества мазохиста, но сейчас, наблюдая, как Майя выпускает клыки и осторожно прокусывает руку женщины — «донора» он испытал ни с чем несравнимую зависть.

Нет, он не хотел так же припасть к вене «донора» и с жадностью начать поглощать кровь, хотя при виде процесса кормления, у него запершило в горле и зачесались резцы.

Напротив, черт возьми, он хотел, даже мечтал оказаться на месте «донора»!! Сумасшествие! Безумие! Он смотрел, как осторожно питается Майя, как выравнивается её цвет лица, как вспыхивают её глаза, и яростно желал, чтобы именно его кровь давала ей силы для жизни!

Он должен кормить её!

Только он!