Рожденная для славы

Королевские солдаты взяли в плен шестьсот бунтовщиков, и вскоре все они висели на виселицах. Пусть всякий, кто задумает покуситься на мою власть, прежде поразмыслит как следует.

Север Англии погрузился в траур.

— Это дело рук Марии Стюарт, — сказала я. — С тех пор, как она появилась в наших пределах, миру и спокойствию настал конец.

— Так и будет, пока она жива, — согласился Сесил.

Я кивнула, но как избавиться от недоброй гостьи? Прямых улик, подтверждающих ее участие в заговоре, не имелось. По собственному опыту я знала, что заговорщики часто берут на вооружение имена тех, кто находится возле трона.

Нет, непосредственной вины королевы Шотландской в случившемся не было. Но если бы не она, мятеж бы не разразился…

* * *

И вновь сэр Фрэнсис Уолсингэм явился ко мне по делу неотложной важности. Он раскрыл новый заговор, требовалось срочно принять меры.

— На сей раз злоумышленники покушаются на жизнь вашего величества, — сообщил он.

— Расскажите подробнее, — приказала я.

— Я давно уже наблюдаю за неким Робертом Ридольфи, банкиром из Флоренции. Он ведет себя крайне подозрительно, и есть основания полагать, что он поддерживал деньгами мятежников. Пришлось арестовать итальянца, лично допросить, однако вытянуть из него ничего не удалось. Сейчас он на свободе, я решил, пусть думает, что подозрение с него снято, а сам тем временем установил за ним слежку.

Я кивнула, полностью согласная с моим Мавром.

— Вскоре мне донесли, что этот человек ведет переписку с Лесли, епископом Росским, а он известный агент Марии Стюарт. В заговоре участвует и герцог Норфолк.

— Ах, негодяй!

— Мне удалось перехватить кое-какие письма, и теперь я точно знаю, в чем состоит план заговорщиков. Мария должна выйти замуж за Норфолка, который открыто перейдет в католичество, и вместе они учредят в Англии католическую церковь.

— Вот как! — вскричала я. — А что же будет делать королева? Отойдет в сторону, поклонится и скажет: «Поступайте как вам заблагорассудится!»

Немного поколебавшись, Уолсингэм произнес:

— Они решили… избавиться от вас, ваше величество. Трон займет Мария Стюарт. Папа согласился с этим, Филипп Испанский тоже. Сразу же после вашей смерти в Англию должен прибыть герцог Альба, чтобы расправиться с недовольными. Письма, в которых изложен этот план, были доверены некоему Чарльзу Бейли, а я изъял их. Надеюсь, ваше величество на меня не прогневается. Чарльза Бейли я велел пытать на дыбе, и он во всем признался.

— Почему вы раньше не докладывали мне об этом, Уолсингэм?

— Ваше величество, я знал, что вступаю в опасную игру. Мне нужны были веские улики и полная убежденность в своей правоте. Теперь я располагаю письмами, написанными рукой Норфолка. Он поставил свою подпись под двумя документами. В первом говорится, что герцог — католик, а во втором он обязуется возглавить армию, которую пришлет король Филипп.

— Вероломный злодей! Давно надо было с ним расправиться!

— Тогда, ваше величество, у нас не было улик. Теперь они есть.

— Это верно.

— Виновны также банкир Ридольфи и королева Шотландская.

— Спасибо за верную службу, — сказала я. — Я не забуду ваших заслуг.

— Счастлив быть полезным вашему величеству.

— Сейчас пошлю за Сесилом, и вы расскажете ему все это еще раз. А потом посоветуемся, как быть.

Мои враги затевали чудовищное злодейство. Теперь ничто не могло спасти Норфолка.

* * *

Учуяв опасность, Ридольфи сбежал в Италию, где, как мне рассказывали позднее, его принял сам папа, всячески обласкал и наградил. Итак, до банкира добраться я не смогла, но Норфолк и Мария оставались в моей власти.

Мария неопровержимо доказала, что является моим заклятым врагом. Среди захваченной переписки были письма, написанные ею собственноручно. Она соглашалась взять Норфолка в мужья, знала, на каких условиях заговорщикам обещана помощь Филиппа Испанского и герцога Альбы.

Некоторые из моих советников говорили:

— Не упускайте шанс, ваше величество. Уберите эту женщину со своего пути раз и навсегда.

Я провела в размышлении несколько бессонных ночей. Да, Мария виновна, она задумала свергнуть меня, а если понадобится, то и умертвить. Таким образом, ее участие в заговоре неоспоримо. История с Дарнлеем могла повториться.

Словом, у меня имелось достаточно оснований, чтобы отправить ее на эшафот.

Странно, но я не могла этого сделать. Да, я ненавидела Марию, я хотела от нее избавиться, она представляла собой прямую угрозу мне и государству, но рука не поднималась казнить ее. Во-первых, Мария — королева. Не может одна монархиня убивать другую. Королевский сан требует уважения.

Ну а кроме того, я не была так уж уверена, что действительно желаю ей смерти. Мария безумно меня злила, но в то же время я испытывала к ней острейший интерес. Мне нравилось выспрашивать о ней, узнавать подробности о ее жизни — ни одна другая женщина не вызывала во мне подобного любопытства. Я знала, что не подпишу ей смертный приговор.

Зато приказала утроить охрану. Больше не будет никакой изменнической переписки. Мария — моя пленница и останется таковой до конца своих или моих дней.

Но по поводу Норфолка сомнений у меня не было.