Рожденная для славы

— Томас Сеймур, лорд Сэдли. Он всегда любил меня… даже тогда, когда я была замужем за королем. И я любила его, но мы, конечно же, не осмеливались говорить об этом. Я была всецело предана королю. Но раз уж теперь я свободна… Знаете, Елизавета, он предложил мне руку и сердце через неделю после смерти его величества.

Через неделю после смерти короля! Должно быть, в тот самый день, когда получил мое письмо с отказом!

Я потрясенно молчала.

О низость и коварство мужчин!

* * *

Сохранить их брак втайне не удалось. Совет страшно возмутился, а больше всех распалился брат счастливого молодожена — Сомерсет. «Эта женитьба — оскорбление памяти покойного короля, — заявил он. — Как смела королева так скоро выйти замуж? Она надеется навязать государству в качестве наследника трона сына лорда Сэдли? Это равносильно государственной измене!»

Однако очень скоро выяснилось, что моя мачеха вовсе не ожидает ребенка.

Томас оказался настолько умен, что заручился согласием юного короля на свой брак с Катариной. Представляю себе эту сцену. Мой младший брат, совершенно неспособный сопротивляться своему блестящему и очаровательному дяде, выполнил бы любую его просьбу. И хотя члены Совета, возглавляемого Сомерсетом, кипели от наглости адмирала и безрассудного (как они это называли) поведения вдовствующей королевы, они ничего не могли поделать, ибо сам король разрешил этот брак. Однако Совет мог сильно испортить жизнь новоиспеченным супругам.

Для начала у Катарины потребовали вернуть королевские драгоценности. Сомерсет заявил, что они принадлежат короне. Однако Томас не пожелал с этим согласиться, и Катарина, беспрекословно подчинявшаяся ему во всем, заявила, что будет отстаивать свои права. Дело в том, что драгоценности стоили огромных денег, а Томас Сеймур, как я имела возможность убедиться, был весьма неравнодушен к земным богатствам.

Затем герцогиня Сомерсет — та самая, которую моя мачеха назвала «жадной и тщеславной Анной Стэнхоп», — отказалась держать во время торжественных церемоний шлейф платья вдовствующей королевы, объявив, что для жены младшего брата ее супруга эта честь чрезмерна.

Именно с этих пор между братьями началась нешуточная вражда. Главный предмет раздора состоял в том, кто станет невестой юного короля — леди Джейн Грей (этого добивался Томас) или же Джейн Сомерсет.

Семейство Сеймур раскололось на две враждующие партии, но адмирала это нисколько не заботило. Мне редко приходилось встречать в своей жизни людей, которые могли бы посоперничать с Томасом по части безрассудства.

Итак, брак вдовствующей королевы с адмиралом был узаконен, а это означало, что Томас Сеймур стал полноправным членом нашей семьи. Я знала, что мое положение теперь становится двусмысленным. Как жить под одной крышей с человеком, который сначала сделал мне предложение, а несколько дней спустя женился на моей мачехе?

— Лишь безответственный авантюрист может вести себя подобным образом, — пожаловалась я Кэт. — Вот он какой, твой «благородный рыцарь»!

Кэт была жестоко опечалена подобным исходом дела, но по-прежнему симпатизировала адмиралу. Я назвала ее дурой и даже влепила пару пощечин — на душе сразу стало немного легче. Но на Кэт это не произвело никакого впечатления, она по-прежнему трещала без умолку про своего адмирала. В ее глазах он оставался романтическим героем, рыцарем без страха и упрека. Я же прозвала Томаса Пиратом опочивален, чем изрядно развеселила Кэт.

— Он повел себя как последний негодяй, обманул мою мачеху, а ты на него молишься как на Господа Бога, — упрекнула я свою наперсницу.

— Да, но какой мужчина! — воскликнула она. — Другого такого при дворе нет.

Мне хотелось побыть одной, чтобы поразмышлять о происшедшем. Проклятый Томас все не шел у меня из головы. Ах, если б он не был так красив, так самоуверен, так весел, так легкомыслен! Тогда я смогла бы его возненавидеть… Показывать обиду ни в коем случае нельзя — он сразу догадается, что я к нему неравнодушна, и обнаглеет. Этот тип и так уверен в своей неотразимости.

Кэт сказала, что со мной хочет поговорить Томас Парри. Она и сэр Томас были сердечными друзьями, ибо больше всего на свете обожали сплетничать. Джон Эшли совсем из другого теста — серьезный, сдержанный, умный, и я не раз удивлялась — как мог такой человек влюбиться в Кэт. Хотя, возможно, потому и влюбился, что она на него совсем непохожа.

Вид у Тома Парри был какой-то странный: губы поджаты, словно он боялся, что слова сами выскочат у него изо рта и тогда настоящего разговора не получится.

— Ну что там, Томас? — нетерпеливо спросила я.

— Миледи… Это событие всех нас так потрясло…

Вот как? Интересно почему? Я вспомнила о ночных визитах адмирала во дворец. Чертов повеса готовил почву для женитьбы.

— Полагаю, Парри, вы пришли ко мне не для того, чтобы сообщить о ваших переживаниях.

— Сэр Томас женился на королеве, миледи. А я-то думал, он женится на принцессе…

— На какой еще принцессе?

— На принцессе Елизавете.

— Перестаньте говорить так, будто меня здесь нет. Что вы хотите сообщить? Быстрее к делу.