Рожденная Огнем

— Слухай, так меня ж обобрали за ночь. Выбежал ночью, значится, на шум-то, а он стоит. Косая сажень в плечах, злющий, аки сам черт, да мешок с зерном на спине волохает. Видать меня углядел, струхнул он, как сиганет по крышам, да и убег. Токмо мешок-то с собой унес, подлюка. Благо козлика не прибрал. История была интересной, красочной и рассказывалась в лицах.

Только вот являлась плодом буйного воображения хозяина амбара.

Именно здесь я проспала ночь и никакого черта с мешком на плече не заметила, а уж тем более не тащила его сама. Скорее мешок вынесли его же соседи, разглядев открытые двери амбара и слыша громовой храп из дома. А поживиться чем-то еще помешал обозленный козлик, которого со всей серьезностью можно было величать самим Дьяволом.

— Да брешешь, — усмехнулся Ульян, помогая уложить в телегу еще несколько вынесенных на улицу тюков.

— Ни вот столько! — вскинулся хозяин амбара, выронив пришедшийся прямо ему по ноге тяжелый сверток, и смачно выругавшись. Не в силах скрыть улыбку, я отвернулась от Вола, натыкаясь на подозрительный взгляд Ульяна. С этого момента борец с нечистью точно уверовал, что все неприятности в деревне происходят, происходили и будут происходить лишь из-за появившейся из ниоткуда ведьмы, у которой и черт свой имеется. И правда, а что это я на своем подручном черте не доберусь до города? В телегу была впряжена еще одна лошадь и мы, наконец, покинули деревню. Широкая двухколейная дорога шла вдоль кромки леса, петляя и извиваясь как уж на раскаленной сковороде. Шелестящие листвой деревья отбрасывали тени на землю, спасая путников от жаркого солнца. Изредка сквозь деревья проглядывали зеленые поляны, заросшие высокой травой и яркими цветами, смутные очертания домов да уходящие вдаль дорожки. Где-то паслись коровы, наполняя воздух протяжным мычанием и сладковатым запахом навоза. Навстречу попадались редкие всадники, приветствующие торговцев и продолжающие свой путь. Растолкав меня через несколько часов после того, как мы тронулись, Ульян еще долго бранился во все стороны, расправляя и проверяя тюки и свертки, на которых я вольготно проспала почти всю дорогу. Размеренный стук копыт, скрип колес и теплое солнце быстро разморили уставшее тело, и поездка пролетела незаметно. На развилке дорога расходилась в два направления. Ульян указал в сторону города и тронул поводья. Вскоре телега скрылась из виду. Солнце опустилось совсем низко и очень скоро обещало уйти за горизонт. Лес вокруг сейчас казался особенно темным и непроходимым.

Две белки, застывшие на ветке высокой ели, с опаской поглядывали на землю, будто видя что-то, не подвластное человеческому глазу. Людей не было видно. Пару раз мимо проносились повозки, поднимая тучи пыли и исчезая вдали. Трижды меня обогнали всадники, спешащие в том же направлении. Но спустившаяся ночь разогнала всех, кроме одиноко бредущей девушки, трясущейся в такт постукивающим зубам. В лесу, все ближе, слышалось завывание волков. Животные словно чуяли страх, исходящий от будущей жертвы. А их возможная жертва вспоминала все известные ей факты о пропитании серых хищников. Послышался стук копыт, и фантазия тут же нарисовала нескольких бравых разбойников с пожелтевшими зубами, злобными рожами и кривыми саблями наголо, перекидывающих меня через седло и под громкие крики уносящих в лес. К хижине, где, представ уже каннибалами, разделывают мою костлявую тушу и запекают на медленном огне. Из темноты появился одинокий всадник на вороном коне. Следуя мне навстречу, он проскакал мимо, вскоре останавливаясь и, развернув коня, направляясь в обратную сторону.

— Ночь и луна. Откуда столь прекрасная девица? Высокий статный мужчина с ровной осанкой и аристократичными чертами лица, местами скрытыми многодневной щетиной, грозящей вот-вот перерасти в настоящую бородку. Всклокоченная рыжая шевелюра, словно корона, венчала его голову. Голос звучал уверенно и мягко, но оттого не менее подозрительно. Широкую белозубую улыбку не могла скрыть даже ночь. Натянув поводья, всадник поравнялся со мной.

— Из Дубков вестимо.

— Неужто еще одна деревенская простушка? — прошептал всадник, отвернув голову. А чуть громче добавил: — Значит милая девица — селянка? Как бы ни был непривычен говор жителей Дубков, он странным образом отпечатался в голове. Даже самой страшно стало.

— Нет, милая девушка — никем не понятая, потерявшаяся, и брошенная на произвол судьбы в неизвестном направлении. Лицо мужчины просветлело. По всей видимости, жителям Дубков не свойственно было говорить столь длинными и замысловатыми предложениями, не обремененными излишними архаизмами. О возможном причислении к стану ведьм и прочих невиданных тварей я решила умолчать, предоставив воображению галантного всадника самому выбирать кого он перед собой видит. На обещанных разбойников незнакомец походил смутно, но что-то все же не давало довериться ему полностью.

— И как же имя столь прекрасной незнакомки? — мужчина ловко спрыгнул на землю, склонившись и целуя мою руку, невесть откуда взявшуюся в его.

— Элея.