Рожденная Огнем

Возможно, тому виной было желание досмотреть странный сон до логического завершения, но проспала я довольно долго, а проснувшись, чувствовала себя еще более разбитой, чем с вечера. С чего вдруг в последнее время мне снится эта странная девушка? Разве не убили ее в повозке? Полчаса под прохладным душем лишь слегка успокоили тяжелую голову. Но окончательно прийти в себя помог стук в дверь.

Настойчивый и громкий. Завернувшись в халат, гадая, что же такого умудрилась сделать, что вернувшиеся родители решили не дожидаться моего выхода, а начать орать сразу с порога, я распахнула дверь. Занеся кулак для очередного удара, чуть не пришедшегося мне по голове, за дверью стоял Вовка. Вид у него был испуганный.

— Ты в порядке?

— В данный момент? Не очень. Вовка, ты что здесь вообще делаешь?

— У тебя дверь открыта. В квартире черте что творится!

— Да нет, быть того не может, я же буквально только что… Отодвинув друга в сторону, я вышла в коридор, направляясь в комнату. Гостевая представляла собой жертву компактного, но мощного торнадо, сумевшего разворотить абсолютно все, не сметя на пути разве что окна и двери. Техника была не тронута, зато вещи из шкафов, ящиков и полок скопом валялись на полу. Украшения из шкатулок вытащены и разбросаны, но не забраны. Вообще, судя по комнате, можно было предположить, что грабители просто решили навести жуткий беспорядок, не утруждая себя излишней ношей. Моя комната чем-то смахивала на увиденное ранее, за исключением того, что разруха царила лишь в одной ее части, заканчиваясь в районе открытого шкафа, содержимое которого горой лежало на полу.

Подойдя к маленькой бархатистой коробочке, что раньше была припрятана от посторонних глаз, я заглянула внутрь, уже догадываясь, что пропало. Еще в детстве мама отдала мне золотую цепочку с небольшим кулоном, похожим на пляшущие языки пламени. Ее принесла добрая фея — сказала она тогда. Зная пристрастие матери к фантастике, я лишь улыбнулась и забрала красивую вещицу, повесив на шею и не снимая довольно долгое время. Точнее, я не снимала его почти никогда.

Ситуация изменилась лишь после школы, когда к необычному кулону стали проявлять излишнее внимание. Тогда я убрала его подальше от любопытных глаз, лишь изредка доставая из коробки, когда было особенно трудно. Кулон словно давал мне силы и уверенность в себе и завтрашнем дне. Сейчас уверенность таяла на глазах.

— Что-то украли? — Вовка выглянул из-за плеча, рассматривая пустую коробочку.

— Кулон. Помнишь, золотой такой, я его раньше часто носила.

— Точно, странный такой. Кому он мог понадобиться? В голове послышался тихий, но отчетливый голос. Он звал за собой, одновременно приказывая и моля уходить. В большей степени приказывая. Как бы ни хотелось спросить у голоса, куда и зачем он зовет, сознание немедленно подчинилось. Я резко вскочила на ноги, чуть не заехав другу головой по челюсти. Почти забравшись в шкаф, не обращая внимания на вытянувшееся лицо молодого человека, выудила джинсы и майку и принялась переодеваться. Вовка встрепенулся и ушел в поисках телефона, чтобы вызвать помощь. Переодевшись и схватив сумку, валявшуюся в коридоре, я натянула сапоги, накинула куртку и выбежала из квартиры, хлопнув дверью, замок на которой оказался не взломан. Странное ограбление и предшествующий ему сон не давали покоя. А голос в голове становился все более требовательным.

— Куда?! На пороге соседской квартиры появился Вовка. Завидев собравшуюся уйти меня, он босиком выбежал на лестничную площадку, схватил за плечи и встряхнул пару раз для пущего эффекта.

— Вовка, я должна идти. Мне надо… не знаю, не могу объяснить. Голос в голове казался недовольным. Он снова и снова повторял, что оставаться на месте нельзя и уходить нужно как можно скорее.

Тело подчинялось само, спускаясь вниз по лестнице. Вовка схватился за голову, вернулся в квартиру, и появился снова спустя несколько минут. Он догнал меня почти на выходе из дома. За спиной его виднелся массивный рюкзак. Надень я такой, стала бы похожа на черепашку, упавшую на панцирь, не в силах перевернуться и подняться на ноги. Но молодой человек будто не ощущал его веса, держа ровную осанку. Что-то щелкнуло. Теперь, кроме активного монолога, происходящего в глубине сознания, я больше не слышала ни единого звука. Мир поглотила непроглядная тьма, из которой, словно стрелка в навигаторе, выделялась тонкая едва мерцающая линия, указывающая путь.

Тщетно пытающемуся достучаться до подруги молодому человеку приходилось практически силой удерживать ее на светофорах, вытаскивать из-под колес велосипедистов, спасать подвернувшихся под ее ноги собак и приносить извинения людям, столкновение с которыми он все же не успел предотвратить. В спину летели лишь недовольные, а порой и нецензурные возгласы. Но девушка продолжала идти, не реагируя ни на что вокруг. Глаза ее смотрели в никуда.

— …ем!.. Первым пробившимся сквозь пелену замутненного сознания звуком оказался вымученный голос моего друга. Вовка практически прогибался под весом рюкзака, наконец, ощутив его за спиной.

— Что?