Рожденная огнем

– Нет, – раздраженно ответила она. – С игрушкой – другое. Я не могла спать. Поэтому представляла, что это он, чтобы хоть как-то вернуть сон, пока не придумаю, что делать. Но я знала, что притворяюсь. А потом, когда аббатство загорелось, мне показалось, что все повторяется. Что снова наступил тот день, когда я действительно его потеряла. Это стало триггером. Я немножко свихнулась.

Я повернула голову влево, насколько возможно.

– Шазам настоящий? Действительно, реально настоящий?

– Он капризный пушистый коало-медведе-кот. Я нашла его в свой первый год в Зазеркалье.

Я открыла рот и снова закрыла. Слова прозвучали разумно и убедительно. Неужели она говорит правду? Или она просто сломлена и теперь, когда Риодан выпотрошил ее иллюзию, придумала новую версию – что потеряла друга раньше?

– Коало-медведе-кот, который разговаривает и прячется в воздухе?

– Мак, прекрати так много думать. Штуковина, наверное, именно поэтому хочет поработать с твоим мозгом. Твой внутренний монолог просто не прекращается.

Я ощетинилась.

– Не будь стервой.

Я понимаю, почему так много размышляю. Всю жизнь мне приходится просеивать происходящее между двумя совершенно разными существами, при этом о существовании второго я долгое время даже не догадывалась. Пятьдесят тысяч лет воспоминаний Невидимого Короля плясали в моем подсознании, насылая повторяющиеся кошмары о ледяных местах, не говоря уже о фрагментах песен и желаний, которые не имели никакого смысла. Во мне жили эмоции, которые я не могла приписать ни одному из событий в моей реальности. Для меня все было подозрительным – потому что половина «всего» принадлежала не мне. И я чертовски неплохо справлялась с навигацией по этому минному полю.

Она повторила:

– Он настоящий. Ты должна мне поверить. Это часть обещания, которое ты дала.

– Так ты не все время была одна? – Мне очень хотелось в это поверить. Тяжело даже думать, что пять с половиной лет она в одиночку сражалась с врагами.

– Нет. Ну, кроме периодов, когда он исчезал. В бою он просто прекрасен. Правда, пока сосредоточен и не проваливается в один из своих пессимистических срывов. Он ненавидит одиночество. И снова остался один. – Она тихо добавила: – Он любит меня. Он никогда не говорил, но я знаю. Именно это он имеет в виду, когда сообщает, что видит меня. И я не могу его подвести. Не могу его бросить. Ты должна сказать ему, что видишь его, хорошо? Просто повторяй в воздух, что ты его видишь. И он выйдет. И если я не выберусь, Мак, ты должна любить его. Пообещай, что позаботишься о нем.

Я попыталась осознать все, что она мне рассказывала. Мне хотелось поверить, что это правда, что она не сломалась и не сошла с ума, а действительно потеряла кого-то, и теперь эта потеря подтачивает ее изнутри. Она настолько потрясена, что заменила настоящего друга игрушечным животным. У нее есть чувства, и чувства глубокие. Меня внезапно захлестнуло счастье. Существует на свете этот Шазам или нет, но Дэни любит – и чувствует себя любимой.

– С твоим сердцем все в порядке, солнышко, – тихо сказала я.

– Оно разбито, – прошептала она. – Я не могу идти вперед, оставив Шазама в прошлом. Я не знаю, как.

Господи, мне так знакомо это чувство! Сестра, родители, любимый, животное. Неважно, в кого ты вкладываешь безусловную любовь. Если ты кого-то любишь, потеря дорогого существа бьет по всем чувствам сразу. Хуже всего запахи – они могут поджидать тебя в засаде и с размаху забрасывать обратно, в самую яркую часть горя. Запах свечей со сливками-и-персиком. Запах дезодоранта, которым она пользовалась. Ее подушка там, дома. Запах книжного магазина по вечерам, когда я думала, что Бэрронс мертв. Когда любишь слишком сильно, без них ты можешь потерять волю к жизни. Куда ни оглянись, мир кажется огромной пропастью – оттого что ты утратил что-то навсегда. И жизнь становится странно плоской и в то же время острой, болезненной, все кажется неправильным и все причиняет боль.

Вдалеке послышался грохот, и я резко вздохнула.

– Он идет, – прошептала она.

– А теперь ты пообещай мне, – прошептала я.

– Что угодно, – поклялась она.

– Если у тебя появится шанс сбежать, если вдруг почувствуешь себя свободной, беги, как сумасшедшая. Брось меня.

– Что угодно, кроме этого, Мак.

– Я же пообещала, чтоб тебя, – прошипела я. – А теперь ты обещай мне, и по-честному. Если появится шанс сбежать, разворачивайся и беги так быстро, как только сможешь.

– Я больше не убегаю.

– Пообещай мне. Скажи.

Она продолжала молчать. Единственным звуком было звяканье и взвизгивание нашего приближающегося мучителя.

– Услуга за услугу, иначе я не стану держать свое слово, – пригрозила я. – Я не буду спасать Шазама, если выберусь.

– Мак, нечестно вымогать обещания. Ты это знаешь.

– Пожалуйста, – тихо попросила я. – Если мы обе погибнем, все будет бессмысленно. Одна из нас должна уцелеть.

Вначале она ничего не сказала, а затем напряженно выдавила:

– Я обещаю сделать то, что посчитаю наилучшим вариантом.

Я тихо рассмеялась. Это была Дэни. Вовсе не Джейда. Для меня достаточно, потому что я знала Дэни: выживание любой ценой.