Рожденная огнем

– Татуировка? – сказала она, отказываясь верить, что он только что поверхностно просканировал ее сознание. – Тогда ты ее не сделаешь. И я Джейда, – поправила она. – Будешь называть меня не тем именем, отвечу тем же. Мудак.

– То, что я пробовал твою кровь, в Фейри не работает.

– Пока не приглашу тебя в свои мысли, держись от них подальше. Это называется уважением. Если не уважаешь, никогда меня не узнаешь. – Она подошла ближе, так, что они оказались практически нос к носу, и заглянула в невозмутимые серебристые глаза, которые раньше так смущали ее, в чем она не хотела признаваться. Теперь больше не смущают.

Он склонил голову.

– Понятно. Я больше не буду так делать. Часто. Обычно это был единственный способ во всем опережать тебя на шаг.

– И зачем тебе это было нужно?

– Чтобы сохранить тебе жизнь.

– Ты считал, что мне нужен приемный родитель?

– Я считал, что тебе нужен могущественный друг. И пытался им быть. Мы все еще болтаем, или ты готова к татуировке?

– Я все еще не понимаю, как она работает.

– Некоторые вещи требуют прыжка веры.

Она развернулась к нему спиной и забросила хвост через плечо.

– Приступай.

Его пальцы прошлись по шее, продвигаясь к основанию черепа, помедлили. Она подавила дрожь.

– Сколько времени это займет?

– Я не могу работать. Тут до хрена рубцовой ткани после того, как ты срезала предыдущую татуировку.

– Если ты нанес ее тогда, почему не дал мне сразу и телефон? Какой смысл в одной татуировке?

– Об этом мы уже говорили. Ты не стала бы его носить, полагая, что я навязываю свой очередной контракт. Однако я знал, что пройдет время, и ты согласишься. И приготовился на всякий случай.

– Я не всякий случай. Отстань от моей шеи, если там не получится.

– Я не прикасаюсь к тебе, – сказал он. – Я лишь слегка коснулся шрама.

Она все еще ощущала жжение от его пальцев, слабый электрический заряд. Она развернулась к нему лицом.

– Тогда где?

Он вскинул бровь.

– Второе подходящее место находится у основания спины.

– На крестце? – недоверчиво переспросила она.

– Эффективность возрастает при размещении у основания позвоночника.

– Я все еще не понимаю, в чем заключается эта эффективность. Это может быть очередной твоей…

– И именно поэтому я даже не пытался заставить тебя носить телефон, – резко прервал он ее. – Хрена ради, ты исчезла, а я не мог тебя найти. Ты действительно думаешь, что я позволю такому случиться снова? Если не веришь ничему другому, считай, что все сработает по одной простой причине: я не теряю того, что принадлежит мне.

Она выгнула бровь и холодно сообщила:

– Я не принадлежу тебе и никогда не принадлежала.

– Либо крестец, либо выметайся на хрен, – так же холодно ответил он.

Она не сдвинулась с места, пытаясь где-то глубоко внутри перенастроиться. Этот день, похоже, самый жесткий из всех, что она пережила с момента возвращения. Весь день люди впивались в нее своими эмоциями, требованиями и ожиданиями. Она перестала понимать, как жить в этом мире. Не знала, как остаться невредимой, нетронутой. Она чувствовала, как мир менял ее.

– Хорошо, – сухо согласилась она. Пинком загнав стул на место, она повернулась спиной к Риодану, широко расставила ноги, стянула футболку и наклонилась вперед, выгнув спину.

– Тебе бы поторопиться, – сказала она наконец, нарушая долгую тишину.

– Твою ж мать, – тихо присвистнул он, и она поняла, что он смотрит на шрамы.

Глава 23 Посыпь меня сахаром…

[42]

Я иду искать Джо, цыпочку, которую я совершенно не понимаю.

Сегодня утром она сказала мне: «Я хочу не хотеть трахаться с тобой».

Вот как в одно предложение можно засунуть столько дерьма? Одно «хочу» отменяет другое «хочу», и все вместе трахает мозг.

Некоторые вещи предельно просты. Но дайте женщине указать мужчине прямой путь, как не успеет он сделать и двух шагов, а она уже превратила прямую в гребаный лабиринт.

Ты хочешь с кем-то трахаться.

Ну и все.

Ничего сложного в этом быть не может.

И если ты хочешь с кем-то трахаться, зачем переводить время на обдумывание и передумывание, когда можно потратить его на трах? Женщины что, целыми днями выдумывают разговоры, которые сносят мозг, только для того, чтобы сводить нас с ума?

Она говорит, вся такая серьезная: «Лор, ты правда очень хороший парень (вот о ком она, мать ее, вещает? Я оглядываю постель, но там только мы вдвоем), но я не хочу больше этого делать (заявляет она с высоко поднятой задницей, в которую я вхожу в стиле собачка-туго-знает-свое-дело-от-дела-воют). Это было неправильно с самого начала (что неправильно с самого начала, так это мой трах с брюнеткой с маленькими сиськами, но я, заметьте, не жалуюсь), и я не хочу усугублять ошибку (я уже молчу, что она чертовски наслаждается своей ошибкой, судя по издаваемым ею звукам), а значит, нам нужно прекратить (лучше бы она не использовала рот для идиотских замечаний, а продолжала сосать мой член, тем более что это была ее идея, а я – просто образец сдержанности)».