Рожденная революцией

– И чего же товарищ Бахарев лично вам наврал? – лениво спросил Никифоров.

– То-ва-а-рищ, – протянула она презрительно. – Знали бы вы, какой он товарищ. А наврал он то, что жениться обещал! – выкрикнула она.

– Тише… – Никифоров оглянулся. – Можете отлучиться со мной на полчаса?

– Смотря зачем… – Она игриво посмотрела на него и покраснела.

– Не за этим, – Никифоров тоже покраснел и разозлился. – Просто здесь неудобно разговаривать!

…На улице он подвел ее к извозчичьей пролетке, усадил и сам сел рядом.

– К разговору нашему не прислушиваться! – приказал Никифоров извозчику.

Поехали. Мягко цокали по заснеженной мостовой подковы. Таня зябко прижалась к Никифорову:

– Хорошо-то как… Будто до революции…

– Я вот тебе дам, – нахмурился Никифоров. – Настроение у тебя явно не то…

– У Бахарева вашего то… – сказала она обидчиво. – Он ко мне полгода приставал, а я – от ворот поворот. Не пара он мне.

– Ишь ты, – презрительно хмыкнул Никифоров. – Разборчивая.

– Подумаешь, шоферюга… – Она пожала плечами. – Мне надо не играться, а жизнь устраивать. Ну, пригласил он меня в «Яр», для сближения. Выпили. Он шампанского достал. Разговорился. Ты, говорит, думаешь, я – рабочий? Я говорю: а кто же ты? Тогда он говорит: а если бы я был, скажем, дворянин? Ты бы вышла за меня окончательно? Я говорю: если деньги есть и ты меня можешь обеспечить по гроб жизни, – выйду! Тогда он подзывает из-за соседнего столика толстого и лысого дяденьку в пенсне и говорит: знакомься, Таня, это есть мой родной дядя, профессор императорского университета… Ну тот само собой ручку мне поцеловал, сказал, что я шарман и душка, и ушел.

– А Бахарев? – от удивления Никифоров забыл закрыть рот.

– А что Бахарев? – она наслаждалась растерянностью Никифорова. – Бахарев говорит: дядя все свое состояние мне завещал…

– Так, – Никифоров тронул извозчика за плечо. – Давай, милый, в Гнездниковский, в МУР, а ты, Таня, иди на службу и жди нашего вызова и никуда, поняла? Ты нам можешь срочно понадобиться.

Таня выпрыгнула из пролетки и долго смотрела вслед Никифорову. Очень ей понравился этот ладный, решительный парень…

Она подумала, что идти на службу лучше всего проходными дворами – через Тверскую и Малую Дмитровку. Свернула в Георгиевский переулок, потом во двор, и тут ее окликнули. Таня обернулась и увидела двоих. Один был в бекеше, с маузером через плечо. На голове у него залихватски сидела кожаная фуражка с пятиконечной звездочкой. Это был Плавский, собственной персоной. Второй – усатый, в фуражке без звездочки – Кутьков.

– Здравствуйте, Таня. Вы нам нужны.

– Здравствуйте. А меня только что допрашивал ваш товарищ. Вы из ЧК?

– И о чем же он вас допрашивал? – улыбнулся Плавский.

– О Бахареве, – сказала Таня простодушно.

– А вы? – заинтересованно спросил Плавский.

– А я сказала, что Бахарев все врет и выдает себя за другого человека.

– Мы все знаем, – Плавский взял Таню за руку. – Идемте… Мы вас проводим.

Когда Никифоров вернулся в МУР, Трепанов принимал доклад Афиногена и Коли. Никифоров решил приберечь свою новость «на третье» и сел на стул, в углу кабинета.

– Так вот, эта самая Овчинникова Пелагея, – продолжал Коля, – из квартиры номер четыре, хорошая тетка, своя в доску, революцию приняла всей душой. Она нам говорит: прихожу дней за двадцать до октябрьских событий в Столешников – невестке колечко купить, день ангела у невестки, ну и прямиком в магазин Комкова: там как раз на витрине такие колечки были… Захожу, магазин пустой, а у прилавка мой сосед с Комковым ругается… Жичигин, значит… Мой, кричит, магазин! Еще раз, орет, замечу, – в порошок сотру! Ну я было назад, да поздно, он меня увидел. Смутился, растерялся и шмыг на улицу! Я и про кольцо забыла! Вот, думаю, оказия… Небогатый вроде бы человек, профессор всего-навсего, а на тебе! Тайно, на подставное лицо, владеет ювелирным магазином!

– Как это профессор? – подал голос Никифоров. – Какой профессор?

– Императорского университета! – торжественно объявил Коля. – Кутьков, паразит, в этом же доме и скрылся. А у кого? Да ясное дело – у этого Жичигина, больше не у кого!

– Ну, это еще проверить надо… – заметил Афиноген.

Никифоров хлопнул ладонью по столу:

– Шофер Бахарев связан с каким-то «профессором императорского университета»… Я прямо сейчас позвоню Тане!

– Что же получается? – вскочил Коля.

– А получается вот что, – подытожил Трепанов. – Если твой, Никифоров, профессор и этот Жичигин – одно и то же лицо, – похоже, связан этот Жичигин с Кутьковым.

– Еще бы! – крикнул Никифоров. – Ведь Бахарев – прямая связь Кутькова! Это факт! Я сейчас позвоню Тане, можно?

– Сейчас закончим – и звони, – сказал Трепанов. – Только пока все это не более чем предположение! Вот что, братки. Я займусь биографией Жичигина. Суть человека часто кроется в его прошлом, так меня учили.

– Кто вас так учил? – спросил Коля.