Рожденная свободной (трилогия с иллюстрациями)

Пока не выстроили Серонеру, Банаги был «столицей» Серенгети. Единственный дом (прежде его занимал старший инспектор) теперь служил пристанищем для тех, кто приезжал в парк для исследовательской работы. Поблизости оборудовали лабораторию имени Михаэля Гржимека, погибшего в авиационной катастрофе во время переписи животных; она должна стать центром научных исследований. Оба здания стоят на пригорке над рекой, которую перекрывает бетонная дамба. Но по дамбе можно ходить только в сухую пору, а в половодье единственным сообщением был подвешенный на деревьях бамбуковый мостик. Этим мостиком мало пользовались, он провис почти до самой воды, в нем было много дыр, и ступеньки с обеих сторон исчезли.

Жилой дом окаймляла большая терраса, на ней гроздьями от десяти до сорока штук лепились гнезда стрижей. Они были сделаны из травы и пуха разных птиц. Под вечер стрижи большими стаями носились вокруг дома. Когда мы зажигали лампы, они ударялись об окна и падали на пол террасы. Поднимая их, чтобы положить в гнездо, я чувствовала, как трепещет маленькое птичье тельце. Погладишь, чтобы успокоить пичугу, и она, будто в трансе, свешивает голову и закрывает глаза. А острые коготки так крепко обхватывают пальцы, что я с трудом отрываю их.

Всю первую ночь лил дождь, и река ревела, набираясь силы. Кажется, мы вовремя проскочили через дамбу!

Утром пошли на разведку. Раскисшая земля вокруг дома была испещрена львиными следами. В километре от Банаги протекает еще одна река, она тоже превратилась в яростный поток, преграждая нам путь к границе Национального парка. Теперь мы совсем отрезаны, остается только писать письма да слушать радио. Сквозь эфир до нас дошел призыв о помощи из маленькой сомалийской деревушки недалеко от лагеря Эльсы. Их там совсем затопило…

Метрах в ста от нашего дома обосновался буйвол. Мы не могли понять, как он переносит соседство львов, но нам объяснили, что он здесь старожил.

13 декабря за рекой прошли машины с герцогом и его свитой. Гостя сопровождали председатель правления парка, директор и три инспектора. В этот день герцог покинул Серенгети. Нам не терпелось получить письма и отправить свои, мы послали гонца в Серонеру. Он одолел бамбуковый мостик. Отшагал восемнадцать километров по грязи, перешел вброд вторую разлившуюся реку и выполнил поручение. С ним мы отправили заказ на специальную клетку, о которой прочли в книге «Цирковой доктор», написанный Дж. Гендерсоном, главным ветеринаром американского цирка «Риньлинь Бразерс энд Барнум энд Бейли». Такая клетка позволяет с наименьшим риском оперировать льва. Ее делают из толстой проволочной сетки. При помощи вращающейся ручки можно катить стенку на роликах внутрь и прижимать льва к другой стенке, так что он не может двинуться. Мы давно списались с доктором Гендерсоном и теперь решили заказать себе такую клетку в Найроби, чтобы быть во всеоружии, если нам все-таки разрешат сделать операцию Джеспэ.

К 15 декабря дорогу привели в порядок, можно было возвращаться в Серонеру.

Мы сразу же отправились к урочищу львят и встретили там кривую львицу. Она четверть часа спокойно наблюдала за нами. Нет, конечно, это не Эльса-маленькая, но на всякий случай мы несколько раз окликнули ее, попробовали поманить миской, из которой Эльса-маленькая лакала рыбий жир. Кривая продолжала разглядывать нас, потом ушла в урочище. Странно, что она так долго и пристально нас изучала. Может быть, у нее в урочище спрятаны львята?

Меня донимала малярия. Когда мы вернулись в лагерь, я легла в постель. Включила радио и под аккомпанемент львиного рыканья прослушала в отличном исполнении «Кавалера роз». Я очень люблю и ту и другую музыку, но никогда еще не слышала их одновременно.

На следующий день мы встретили зебр, среди которых была одна горбатая, на полметра короче нормальной зебры. Вместе с тем она казалась крепкой и здоровой. Мы часто видели диких животных с зобом и иными пороками, но с горбом еще не встречали.