Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века

Как ни прочен был клановый строй, с XII в. он стал медленно поддаваться воздействию двух внешних сил, надвигавшихся с юго-востока: королевской власти и феодальных отношений. Запад страны стал постепенно притягиваться к востоку. В XII в. гэльские графы, они же вожди кланов МакДафф, Росс и др., перешли на положение прямых вассалов короны, а их графства обратились в феодальные держания. К середине XIII в. эти изменения затронули центральную и западную Шотландию, где местные магнаты были готовы воспринять новый порядок отношений с короной для своих целей. Первое из дошедших до нас пожалований за рыцарскую службу на северо-западе (хотя таковые могли быть и раньше) — грамота 1240 г., по которой король Александер II передал Гиллеспи МакГилкристу часть поместья Финхарн (Аргайл) за «полтора рыцаря».{256} Число документов такого рода росло, и выдавались они не только королевской канцелярией. В 1262 г. Дугалд МакСуин предоставил Уолтеру Стюарту, графу Ментит, земли на полуострове Кинтайр и близ него за 2/3 рыцаря в королевском войске, «in libera baronia»{257},[70] — ранний пример формулы, означавшей иммунитет.

Время от времени кланы противились появлению в их краях англо-нормандской знати. В 1228 г. был взят и разрушен замок Эбертарф (южнее Лох-Несса) и убит его строитель Томас Мэйтленд.{258} Но в основном феодализация гэльских районов была мирной и неуклонной. Гэльские магнаты и вожди кланов утверждались короной в своих владениях, часто с расширением границ, и лишь иногда здесь удавалось закрепиться пришельцам (фламандец Фрескин в графстве Морей, Роберт де Мейнерс в графстве Этолл, Фрэйзеры, Гранты и др.). Со второй половины XIII в. бароны Аргайла и других западных областей неизменно присутствовали на королевских советах и парламентах.{259} Их связи с короной заметно окрепли при Роберте I. Благодаря его активной западной политике земли многих клановых вождей стали зависимыми от короны военными держаниями. Последствия не замедлили сказаться: гэлы поднялись на войну против Англии и участвовали в английских и ирландских походах Брюса.

Повинности, которые возлагались на крестьян западной Шотландии, в целом совпадали с теми, что были приняты на юго-востоке. В хартии 1240 г. лорда Аргайла Юэна МакДугала они названы как «cain, coneveth, feact, slagad et ich».{260} Кейн и конвет нам уже знакомы, feact и slagad означали военную обязанность членов клана, a ich (чаще cobach) — просто дань, вспоможение в пользу вождя. Рента и повинности, кроме военной, имели почти исключительно натуральный характер. Плата за вступление в наследство и за покровительство вождя (calpe) представляла собой «лучшую восьмую часть» скота.{261}

Шотландские гэлы больше полагались не на письменную, а на устную традицию, и нередко соглашения о союзе или о владении землей заключались словесно. На острове Айла, как полагают, это звучало так: «Я, МакДоналд, восседающий в Замке Доналд, дарую тебе право на твою землю отныне и назавтра и на все последующие дни, покуда у тебя достанет яств для великого МакДоналда Островов».{262}

Шотландская клановая система при всей ее прочности не была извечной и вездесущей. Она не распространялась на юго-восток страны, хотя, как было отмечено, знатные роды Лотиана позднее также получили название кланов. Несмотря на то что кланы начали складываться в VI–XI вв., говорить о клановой системе, на мой взгляд, можно лишь в феодальный период, когда она окончательно сформировалась на большей части Шотландии. В XII–XIV вв. эта система была клубком родовых и феодальных связей, которые укрепляли друг друга. По заключению У. Р. Кермака, «хотя теории землевладения, лежавшие в основе двух систем, столь различны, на практике гэльская плановость и феодализм были очень сходны».{263}

Феодализация, проведенная на северо-западе под началом короны, как ни важна она была для упрочения единства страны, оказалась довольно поверхностной. Связи кланов с короной становились все теснее, но первенство по-прежнему принадлежало отношениям внутри клана и между отдельными кланами. В то время как общей тенденцией в Европе было ослабление и распад родовых связей еще в раннее Средневековье, в Шотландии происходило обратное: по крайней мере до XVI в. кланы множились и крепли на основе отношений покровительства и приемного родства. Это выражалось в так называемых «договорах преданности» (bonds of manrent), когда вожди или магнаты предлагали защиту мелким рыцарям или более скромному люду в обмен на их верную службу «против всех смертных, кроме одного лишь Короля Скоттов»; ранний пример такого письменного соглашения известен в клане Лэмонт в 1433 г.,{264} и вряд ли он был первым в условиях извечных межклановых распрей и набегов за добычей.

6. Города и торговля