Стремительное развитие исторической науки сопровождается заметными успехами археологии, ономастики, генеалогии, других специальных дисциплин. В 1975 г. появился первый атлас по истории Шотландии, который включает 117 карт за период с V по XVII в. с авторитетными сопроводительными статьями. Первый серьезный труд по исторической географии страны вышел в свет в 1983 г. под редакцией Дж. Уиттингтона и И. Д. Уайта.
Наряду с монографиями и коллективными трудами шотландская историческая литература слагается из небольших работ по тем или иным конкретным вопросам. Эти статьи выходят в сборниках или периодике, особенно в журнале «Шотландское историческое обозрение»
В 1970 г. в Шотландии отмечалось 650-летие самого знаменитого и почитаемого национального памятника — Арбротской декларации. К этому событию были приурочены специальные доклады и статьи, с которыми выступили А. Данкан, Дж. Фергуссон, Г. Симпсон и другие историки. От разбора известных вариантов текста декларации и обстоятельств ее принятия они перешли к более общим вопросам и внесли существенный вклад в изучение эпохи. В целом надо отметить, что сейчас в среде шотландских медиевистов не наблюдается глубоких методологических и теоретических расхождений, хотя взгляды на частные проблемы могут быть совершенно различны, вплоть до отказа от самого понятия «феодализм» (Д. Дитчберн и др.).
Что касается английских авторов, то и они уже не в первом поколении обращаются к истории Шотландии, правда, из иных побуждений и с иными результатами. Если патриотизм шотландцев порой граничит с национализмом, то это реакция на традиционные воззрения англичан о «кельтских окраинах». Многие из них не уставали твердить о бедности и отсталости Шотландии, а иногда тем и ограничивались. Предвзятость многих «классических» трудов очевидна. Например, такие видные историки, как Т. Ф. Таут, Ф. М. Поуик, М. МакКисак, Дж. Тревельян{30}, проводили версию, которая вкратце сводится к следующему. Шотландия уже на закате XIII в. была сильно англизирована, кроме горных и островных районов, стоивших немного. Англо-шотландской унии помешало лишь то, что король Эдуард I, перед которым эти историки преклонялись, действовал слишком прямолинейно. Злоупотребления английских властей вызвали восстание «общин» (т.е. «низов») во главе с Уоллесом. Знать не примкнула к мятежу, опасаясь за свои земли в Англии и презирая чернь и ее предводителя. Брюс же сменил Уоллеса случайно, так как ему некуда было деваться после кощунственного убийства в церкви своего соперника Комина, а бездарность Эдуарда II предопределила победу шотландцев. Эта версия начисто опровергается хотя бы тем, что в освободительном движении широко участвовали шотландское духовенство, рыцарство и многие бароны.
Из сказанного вовсе не следует, что английская историография всегда была настолько пристрастна в отношении Шотландии. Напротив, у того же Поуика есть немало точных и глубоких наблюдений. В качестве примера можно привести очень ценное исследование Дж. Скэммелл о месте североанглийских графств в политике Роберта Брюса.{31} Это лишь одна из ряда вполне объективных работ. Иногда же грань между шотландской и английской наукой исчезает. Талантливый историк Уильям Крофт Дикинсон по происхождению был англичанином, но жил и преподавал в Шотландии, а его главный труд «Шотландия с древнейших времен до 1603 г.» считается одной из лучших кратких историй этой страны. Вместе с тем необходимо отметить, что английские авторы довольно редко выходили за пределы проблем англо-шотландских отношений, предоставляя прочие вопросы своим шотландским коллегам.