Рожденная в гареме. Любовь, мечты… и неприкрытая правда

Конечно, все это не касалось фермы Ясмины. Тамошние ворота едва ли имели хоть какое-то значение, потому что там не было стен. А для гарема, думала я, нужна преграда, разграничение. В то лето, приехав к Ясмине, я поделилась с ней теорией Хамы о том, как появились гаремы. Когда я увидела, что она внимательно слушает, я решила похвастаться всеми своими историческими знаниями и стала рассказывать о римлянах и их гаремах и о том, как арабы стали султанами всего мира, потому что Гарун аль-Рашид собрал тысячу женщин, и как потом христиане обманули арабов, поменяв правила игры, пока те спали. Ясмина много смеялась, слушая меня, и сказала, что невежество не позволяет ей оценить историческую верность теории, но тем не менее она очень смешная и ло гичная. Тогда я спросила ее, правда или нет то, что рассказала Хама, и Ясмина ответила, что не надо слишком забивать себе этим голову. Она сказала, что бывают такие вещи, которые одновременно и правда, и неправда, или такие вещи, которые не то и не другое. «Слова как луковицы, – сказала она, – чем больше слоев снимаешь, тем больше смысла находишь. А когда начинаешь раскрывать разные значения, тогда уже не важно, где правда, а где нет. В том, что вы с Самиром расспрашивали о гаремах, нет ничего плохого, но всегда будет оставаться что-то такое, чего вы еще не знаете». И потом она прибавила: «Сейчас я сниму еще один слой с луковицы. Но помни, там их еще много».

Слово «гарем», сказала она, это слегка измененное слово «харам», что значит запрет или то, что запрещено. Оно противоположно слову «халяль», то, что разрешено. Гарем – это такое место, где мужчина держит свою семью, жену или нескольких жен, детей и других родственников. Это может быть и дом, и шатер, и это слово означает и место, и людей, которые там живут. Говорят: «Гарем сиди такого-то», имея в виду и членов его семьи, и его дом, само здание. Мне стало немного яснее, когда Ясмина объяснила, что Мекка, святой город, тоже зовут Харам. Мекка – это место, где ты должен вести себя в строгих рамках. Как только ты попадаешь туда, ты оказываешься скованной множеством законов и правил. Входя в Мекку, человек должен быть чист: он должен совершить омовение и воздерживаться от лжи, мошенничества и плохих поступков. Город принадлежит Аллаху, и, когда входишь туда, ты должна подчиняться его шариату, священному закону. То же относится и к гарему, когда это дом, принадлежащий мужчине. Другой мужчина не может попасть туда без разрешения владельца, а если и попадет, то должен подчиняться правилам. Гарем – личное пространство, он устроен по определенным правилам. К тому же, сказала Ясмина, для гарема не обязательно должны быть стены. Если ты знаешь, что запрещено, ты носишь гарем внутри. Он у тебя в голове, «написанный подо лбом и под кожей». Эта идея невидимого гарема, закона, вытатуированного в уме, испугала меня. Мне она совсем не понравилась, и мне нужны были объяснения.

Ферма, сказала Ясмина, это тоже гарем, хотя там и нет стен. «Стены нужны только на улицах!» Но если ты, как дедушка, живешь в сельской местности, тогда тебе не нужны ворота, потому что ты посреди полей, где нет прохожих. Женщины могли свободно гулять по полям, потому что вокруг не слонялись незнакомые мужчины, разглядывая их. Женщины могли часами бродить или кататься верхом и никого не встретить. Но если бы они случайно встретили по дороге местного крестьянина, и он бы увидел, что они без чадры, он бы закрыл лицо капюшоном собственной джеллабы, показывая, что он на нее не смотрит. Так что в этом случае, сказала Ясмина, гарем у человека в голове, написан где-то у него подо лбом. Он знает, что женщины с фермы принадлежат дедушке Тази, и у него нет права их разглядывать.

Это расхаживание с гаремом в голове беспокоило меня, и я тайком пощупала рукой лоб, пытаясь убедиться, что он гладкий, и понять, нет ли у меня там, случайно, гарема. Но потом объяснение Ясмины стало еще более тревожным, потому что она сказала, что в какое бы место ты ни вошла, там есть свои невидимые правила, и их надо понимать. «А когда я говорю место, – продолжала она, – я имею в виду любое место: двор, террасу, комнату, даже улицу, если уж на то пошло. Там, где есть люди, есть своя каида, то есть невидимый принцип. Если ты будешь соблюдать каиду, с тобой не случится ничего плохого». По-арабски, напомнила она, каида означает много разных вещей, но у всех у них общая основа. Математический закон или закон страны – каида, как и фундамент здания. Каида также обычай или кодекс поведения. Каида везде. Потом она высказала одну мысль, которая меня по-настоящему испугала: «К сожалению, по большей части каида против женщин».