Рожденная в пепле

Я не была уверена в правильности составленного мной предложения, но, судя по тому, что вскоре мне освободили место и предложили подождать, сказала правильно – тренировки и общение с Лейлой и Ларисой не прошли даром. Вот, кстати, непонятный мне момент – как именно происходит наше с ней общение. Я понимала ее так, будто она говорит на чистом русском, но она не раз отмечала, что перевод слов для нее происходит в голове, словно это ее мысли. Но как точно это действует, ни одна из нас сказать не могла.

Меня уже не боялись, поглядывали с любопытством и не вздрагивали от каждого моего движения. Куча сплетенных тел была расплетена, безобразие устранено, а передо мной стояла тарелка с подогретым супом. Вроде грибной, а вроде и нет. На вкус незнакомо и необычно. Здесь привычной картошки и морковки я еще не встречала и вообще сомневалась в их существовании в этом мире.

– Мисси Виолетта? – меня подергали за подол заляпанного платья.

– Да? – с улыбкой глянула на маленькую чумазую девчушку лет шести-семи, не больше.

Не успела рассмотреть ее, как она, приободренная улыбкой, начала что-то быстро-быстро лепетать. Я обернулась к Ларисе, которая ела мясо.

– Она спрашивает, может ли она после твоего обеда поиграть с птичкой, – чавкая и порыкивая, ответила Лара, не отрываясь от еды, – и не будешь ли ты против.

– О-о… – протянула я, удивленная храбростью ребенка.

Не каждый взрослый в этой комнате решился бы подойти ко мне, боясь моего гнева. Но, наверное, детям неведом страх. Им хватает мужества и любопытства подойти к страшной тете, которой ее не раз пугала мама, и попросить о такой маленькой, но очень важной для себя вещи. Храбрость надо поощрять, особенно храбрость такого маленького человечка. А девчушка чудо как мила, несмотря на замызганность. Кудрявые белые волосики завязаны в два хвостика: один повыше, второй пониже. Зеленые глазки сверкали от едва сдерживаемого любопытства, а курносый нос, усеянный едва видимыми веснушками, так и напрашивался на легонький щелбанчик.

– Да, можно! – с улыбкой кивая, ответила я.

Девчушка просияла, присела в неуклюжем, но безумно милом реверансе и радостная побежала к ожидающей ее детворе, которую я заметила только сейчас. Помахав им рукой, я продолжила свой обед, поглядывая по сторонам и следя за процессами в кухне. Оживление, царившее здесь, напоминало шум города с его вечным движением. Только сейчас я поняла, как соскучилась по этому шуму и суете, по городской жизни. По той жизни, какой я жила, помнила ее и любила.

– Доела? – вклинилась в мои мысли Лара.

– Да, пошли, – я улыбнулась, наблюдая за оживлением в рядах детишек, – порадуй мелких, пострадай недолго.

Лариса Ивановна тяжко вздохнула – детей она не любила, но мужественно взяла себя в крылья и приготовилась к унижению. Унижению – потому что дети могли играть с птицей, только тиская ее и всячески испытывая ее нервы на прочность. Лара в принципе стойко переносила только мои прикосновения, на остальных покусившихся на ее шкурку она обычно реагировала весьма агрессивно и била когтями. А потому и сейчас взрослые поглядывали на арку с опаской, зная ее непростой норов.

– Потерпишь немного, нам для дела надо, – напомнила я.

– Да знаю я…

У меня уже был план, как выучить побольше слов. И сейчас я собиралась привести его в действие.

– Лариса, – представила я птицу детям, которые с блеском в глазах разглядывали непривычную и незнакомую им зверушку.

Лара с достоинством королевы высокомерно кивнула. Дети наперебой, перекрикивая друг друга, начали представляться в ответ. Я запомнила только храбрую девчушку, так напомнившую меня в детстве – Шарли.

Деревенских называли по-простому – имя и фамилия. Аристократия же использовала длинные имена, а то и несколько, приставки к фамилии, и при этом не забывали они и о титулах. Так к незамужней девушке обращались «мисси», к замужней «мисса». К мужчинам было одно обращение, вне зависимости от их семейного положения – «мисс». Я провела параллель с англоязычными странами и все быстро запомнила, не испытывая трудностей.

Дети терпеливо ждали от меня дозволения, я ждала нужного момента. Концентрация достигла нужного мне предела, и я решила показать, как же они будут играть, в то время как я буду тихо сидеть себе в теньке, обучаясь.

– Цветок, – показательно громко, чтобы каждый из ребятишек – а их было восемь – услышал меня, произнесла я.

Лара вспорхнула с моего плеча в сторону раскинувшейся недалеко клумбы. Сорвала клювом неизвестное мне ярко цветущее растение и прилетела обратно, опуская цветок на протянутую руку. Дети восторженно захлопали в ладоши. Каждый из них начал выкрикивать слова, не дожидаясь моего разрешения. Я покачала головой, пригрозила им пальчиком и принялась выстраивать из них цепочку-очередь. И только после того, как ребятишки заняли свои места, удовлетворенно кивнула и махнула рукой, разрешая начать игру.