Рожденные бурей

Птаха перестал улыбаться. Серые отважные глаза его недоверчиво смерили Раймонда. Он рывком нахло-бучил шапку до самых бровей.

– Захотел поглядеть? Видал я таких рябчиков! – И, сердито насупившись, добавил: – Лучше будет тебе другое место выбрать. Здесь уже смотрено, понял?

– Ничего не понял!

– Ну, тогда не обойдется без драки!

– Драться? Из-за чего? Похоже, что ты выпил сегодня…

Но Птаха с недвусмысленным намерением вынул руку из кармана.

– Ты что придуриваешься? Думаешь, ваша власть теперь, так ваньку ломать можно? Плевать я хотел на все это! А вот начну штукатурить, тогда узнаешь, как с хохлами связываться. И приказ тебе не поможет! – угрожающе произнес Андрий.

– Брось, Андрий! Какая власть? Какой приказ? Если тебе уж так охота подраться, поищи себе кого-нибудь другого, – ответил Раймонд, которому стало надоедать поведение Андрия.

– Что, законтрапарил? Знает кошка, чье мясо съела! Все вы, полячишки, на один манер: сверху шелк, а в брюхе щелк! Привыкли ездить на хохлах, как на ослах.

Раймонд шагнул к нему. С трудом сдерживая себя, тихо проговорил:

– Если бы ты не был пьян, то я за такие слова поломал бы тебе ребра… Пристал, как злая собака! А я тебя еще за порядочного парня считал… За что ты весь польский народ оскорбляешь? Какой на мне шелк? На чьей я спине езжу? Эх ты, бревно!

Неизвестно, чем бы окончился этот разговор, если бы звонкий девичий голос не позвал снизу:

– Андри-и-й!

Оба оглянулись. Внизу, у домика, на цементированной площадке водяной камеры стояла Олеся. Птаха несколько секунд постоял в нерешительности. Затем, вновь сдвинув шапчонку на макушку, стал спускаться. Отойдя несколько шагов, он остановился и, глядя не на Раймонда, а куда-то в сторону, сказал:

– А ты все же высматривай себе в другом месте. А то хотя ты парень и свой, а морду набью, понял?

Олеся нетерпеливо ждала, когда Аидрий подойдет к ней. Даже сюда, в яр, заглядывал бродяга-ветер, студеный и сухой. Олесе приходилось бороться с ним, спасая свою юбку от его нескромных рук.

Теплый вязаный свитер плотно облегал ее грудь и плечи. Ей шел семнадцатый год. Это была черноокая смуглянка, жизнерадостная и порывистая.

Женственная застенчивость и задор переплетались во всех ее движениях. И это противоречие особенно привлекало к ней.

Стройная, как горная козочка, она знала о своей обаятельности. Уже проснувшаяся в ней женщина подсказывала ей самые красивые движения и ту неуловимую форму кокетства, к которой, сама того не зная, она прибегала из желания нравиться.

– Ты о чем с ним говорил? – в упор спросила она Андрия, не дав ему даже поздороваться.

– Так… о родственничках… Евойный папаша и моя бабушка – двоюродные знакомые… А ты что, с ним в гляделки играешь? Чего же на холоде, в хату не зовешь? Я хотел ему нагнать жару, да ты…

Андрий внезапно смолк. В сощуренных глазах девушки было столько холода, что ему стало не по себе.

– А еще что?

В этом вопросе Птаха уловил нескрываемую угрозу. Коса нашла на камень. Андрий не желал размолвки – не для этого он шел сюда. Но встреча с Раймондом и допрос Олеси, такой неприветливой и даже злой, испортили все.

– Еще что? – Олеся стукнула каблучком о бетон.

– Еще я сказал ему, чтобы он проваливал отсюда к чертовой бабушке, поняла?

Андрий решил, что день все равно испорчен, и шел напролом. Налетевший ветер настиг Олесю врасплох. Она яростно ударила рукой по взметнувшейся юбке. Андрий скромно опустил глаза.

– Какой осел! Какой осел! Что теперь человек подумает? – шептала она.

Андрий с огорчением увидел в ее глазах слезинки.

– Ну, пускай я осел, но зачем же ты плачешь? Я ж тебе ничего такого…

– Я плачу? Не хватало, чтобы я перед каждым мальчишкой еще плакала! Ветер глаза режет, а он… Тоже ухажер! Соплей к земле примерзает, а туда же… Скажи ты мне, какого ты черта сюда ходишь? Сколько раз говорила, что видеть тебя не хочу!

– Я что-то этого не слыхал.

– Уйди с глаз, противный.

Олеся отвернулась. Андрий не знал, как помириться с ней. Он чутьем понял, что Раймонд пришел сюда не на свиданье. Олеся тогда вела бы себя иначе.

– Закурить с горя, что ли? – грустно сказал он и полез в карман за табаком. Пальцы наткнулись на сложенную бумагу. Он вынул ее, развернул и еще раз прочел: «Приказ командующего вооруженными силами государства Польского на Волыни…»

– Ты не знаешь, Олеся, твой батька читал эту штуковину? Что он делает? Может, мне к нему пойти, раз тебе не по душе пришелся?

– К отцу нельзя – у него гости. Дай сюда! – Олеся взяла из его рук листок.

Приказ был напечатан по-польски и по-русски. Быстро просмотрев его, Олеся повернулась к Андрию:

– Не ходи за мной, я сейчас вернусь… – И побежала к дому.

Андрий повеселел. Дела, видимо, поправлялись. Повернувшись спиной к ветру, он на радостях стал крутить огромную цигарку.

В комнате напряженно слушали. Раевский медленно и раздельно читал:

– «Параграф первый. Волею польского народа с сегодняшнего дня вся власть в крае принадлежит штабу легионеров».

– Видали? Залез на Украину и командует именем польского народа! – возбужденно крикнул Остап Щабель, чернобровый красавец, молотобоец из депо.