Рожденные лихорадкой (ЛП)

Она была влюблена в Танцора. В выдающегося, более взрослого мальчишку-гения, которого идеализировала. И не знала, что с этим делать. Не была тогда к этому готова. У неё практически не было детства, поэтому не хотелось прощаться с ним раньше времени. А секс необратимый шаг на пути к взрослению. Она скучала по нему в Зеркалье. Тосковала по его находчивости, острому уму и способности обставить всё так, словно они вдвоем против целого мира, и этого вполне достаточно, чтобы выигрывать каждую битву.

Она прищурилась, изучая его. Теперь, без очков, он выглядел старше. У него очень красивые глаза, в которых, как в тропическом море, смешались все оттенки зелёного и голубого, и длинные чёрные ресницы. И он стал по-другому одеваться. Она с удивлением обнаружила, что под этими джинсами и кожаной курткой скрывается мужское тело, мужские глаза. Может, раньше он подстраивался под её стиль, чтобы выглядеть моложе. А может, её четырнадцатилетние глаза просто были не в состоянии разглядеть те его черты, с которыми она не готова была иметь дела.

Теперь она их видит.

Риодан бросил телефон назад в ящик и закрыл его.

— Я хочу, чтобы вы собрали всю возможную информацию об аномалиях к завтрашней встрече.

— Уже готово, — сказал Танцор, размахивая кипой бумаг. — Всё здесь.

— Сегодня я занят.

Джада посмотрела на Риодана, но его взгляд был отстранённым, закрытым, словно и не было разговора перед приходом Танцора.

— Ты сказал, у тебя есть карта, на которой отмечены все чёрные дыры, — сказала Джада. — Она нужна мне.

— Я дам вам завтра по копии.

— Время не ждёт, — прохладно сказала она. Почему он не хочет давать ей карту? Не уверен, что она вернётся, если заполучит её?

— Первая дыра появилась больше двух месяцев назад, Джада, — сказал, Танцор. — Они растут медленно. Не думаю, что ещё один день сыграет большую роль. Кроме того, карта не самое главное. От того, что мы узнаем их расположение, мы не выясним, как с ними бороться. У меня есть кое-какие наработки по этому вопросу.

— Свободны, — отрезал Риодан.

Раньше она продолжала бы настаивать, спорить с ним, возможно перешла бы в воздушный поток и подняла бы шум ради того, чтобы добиться своего. Шоу ему бы точно было гарантировано.

Сейчас же она просто отвернулась к двери и даже оборачиваться на него не стала, хотя и чувствовала на себе его тяжелый взгляд.

И всё же голос Риодана прозвучал в её голове так отчётливо, словно он произнёс сказанное вслух:

«Пересмотри свое решение, Джада. Не глупи. Тебе это ничего не будет стоить. Позволь мне стать твоим якорем. И я никогда не позволю тебе потеряться снова.»

Она всегда ненавидела двери в Честере.

Их невозможно открыть ногой и невозможно с шумом захлопнуть.

Глава 18

Повелитель студёных земель…[27]

Я солгал Мак.

К счастью, ей не так легко определить это, как горцу, принцу фейри, друиду, детектору лжи — как мне.

К тому же она была так поглощена вскрытием пустой могилы своей сестры, что почти и не обратила внимание на мою маленькую кражу. Услышав моё оправдание, она тут же позабыла о том, что я дёрнул её за волосы.

Я прекрасно знаю, как просеяться к тому, кто мне нужен.

Мне нужно держать в руках что-то с его тела, чтобы отследить его, раздвигая пространство, как ветки деревьев, мешающие обзору.

Что-то вроде вымазанных краской светлых прядей, лежащих теперь в моём кармане.

Я знаю, кому она предана.

Бэрронсу.

Девятке. И гораздо больше, чем мне и моему клану.

Я не осуждаю её за это. Я понимаю, что такое клан, и она выбрала свой. Клан особенно важен в такие времена, как эти.

Вот я и решил поиграть в «лошадку», чтобы подобраться к ней поближе и вырвать несколько длинных волос. Затем я засел в баре и, потягивая виски, терпеливо дожидался признаков того, что в утробе Честера началась какая-то активность. Я ставил на то, что она окажется среди тех избранных, кому туда открыт доступ.

Раздобыть волосы этого выродка было бы гораздо сложнее, и по правде, я не был уверен, что с ним это вообще сработает. Хоть я и могу определить, когда кто-то из девятки лжёт, когда пытаюсь выделить кого-то из них среди прочих живых существ, возникает такое чувство, что их попросту не существует.

Я близко знаком со смертью. Знакома мне и жизнь. Девятка ни туда, ни туда не вписывается. Когда час назад с мрачным выражением лица поднялась Мак, а вслед за ней и Бэрронс с Риоданом, я понял, что-то приближается.

Я следовал за ней на расстоянии, просеиваясь. Было важно проникнуть туда незамеченным, поэтому я прикрылся чарами, притворяясь мхом на стенах, мхом, к которому она прикоснулась, вынудив меня содрогнуться. Мхом, который опал со стен и слился в одно целое, преобразуясь в тёмного принца-горца-меня, как только они вошли в дверь в конце коридора.

Украдкой я обследовал каждый сантиметр бесконечного, простирающегося на большое расстояние подземелья. Пустого подземелья. Абсолютно пустого за исключением одного коридора.