Рожденные в пламени

Из-за Никейского эдикта Усабий стал всего лишь рядовым, моим подчинённым – а ведь был равен мне. Бремя это он нёс с достоинством, без малейших нареканий. Но не строгое соблюдение устаревшего обета сдерживало его способности – со времён предательства многие бывшие библиарии были готовы вновь использовать их – а страх.

Не эмоциональный страх, не страх наказания – скорее нежелание открыться неисчислимым мукам и отчаянию. Вся боль, все смерти, собранные в единый ментальный удар. Любая попытка найти отца скорее всего убила бы психической отдачей его и всех, кто рядом.

По меньшей мере, свела бы Усабия с ума. Я удивлён, что он ещё не сломался.

– Мы найдём Вулкана, брат, – мягко сказал я.

– Возле грузовой аппарели, – ответил тот. – Буду ждать там.

Я кивнул, оставив Усабия наедине с его мыслями.

Таркан остановил меня, когда я проходил мимо, по центральному коридору вниз. Положил руку на плечо, но в глаза не взглянул.

Спросил низким и скрипучим голосом: «Нашёл, что искал?»

Я в недоумении посмотрел на него.

Ответил: «Мой брат присоединится ко мне позже».

Казалось, что Таркан хочет что-то добавить, но просто хлопнул по наплечнику и уступил дорогу.

Я посмотрел вниз, где он что-то царапал на стене.

– Что это? – спросил, глядя на буквы, вырезанные на металле. Прочёл некоторые: Десаан, Ватлич, Конн'адор, Тарса, Игатарон, Менденах. Множество имён, но не по легионам или ротам – скорее по памяти. И понял, что это ответ на вопрос – памятник.

– Воздух здесь суров, – объяснил Таркан. – Стирает отметки. Пепел скрывает их. Я делаю так, чтоб не забыли.

– Я знал, что в «Чистилище» есть обитель мёртвых. Но не знал, что здесь, и не знал, что ты её хранитель, – сказал я.

– Не все из них мертвы, – ответил он. – Некоторые просто пропали.

Провёл рукой, стирая пепел и открывая два до боли знакомых имени.

Коракс.

Вулкан.

Оба пропали, живые или мёртвые – зависит от того, с кем говорить.

– Думаю, что всем нам нужно примириться с собой перед последней битвой. Надеюсь, тебе это удалось. Надеюсь, это излечит тебя, брат, – сказал Таркан.

Не вполне понимая, о чём он, поблагодарил и пошёл прочь.

– И пусть Император будет с тобой, – услышал, выходя из «гнезда».

– И с тобой, Таркан.

Усабий был верен своему слову.

После нашего разговора я не видел его остаток ночи и весь следующий день – до нынешнего момента. Брат ждал в грузовом отсеке – с плеча свисает болтер, на правой руке силовой кулак. Где-то раздобыл несколько гранат, уютно устроившихся на перевязи. Болт-пистолет в кобуре на правом бедре, несколько запасных обойм на поясе. Потрёпанный, обожжённый шлем с треснувшими линзами закрывает лицо.

Увидел меня и кивнул.

Когда я кивнул в ответ, Вогарр и Э'неш тоже приветствовали меня.

Караульные не покинули пост. Только смерть могла заставить их сделать это. Как и Салнар, легионеры приняли судьбу и будут здесь до самого конца.

Я хотел заговорить, когда Усабий склонил голову, и я заметил, что к нашему отряду присоединился третий.

И спросил: «Что ты здесь делаешь, апотекарий?»

Хаукспир возник из тени, готовый к бою, вооружённый и облачённый в броню. Редуктор сменил на молниевые когти и надел клювастый шлем, чёрный как уголь.

– Разве это не очевидно? – ответил тот через вокс-решётку своего птичьего шлема.

– Я вижу легионера, отбросившего обет лечить и ставшего воином.

– Всё не так поэтично, Ра'стан, – ответил Морвакс, по-видимому, не задетый моей нечаянной колкостью. Взмахнул рукой, охватив весь трюм. – Я хочу умереть с широко расправленными крыльями и боевым клёкотом на губах, а не запертым здесь с раненными и мёртвыми. Как целитель я сделал всё, что мог. Если то, что ты говоришь о приближающемся враге – правда, то этим легионерам я помочь уже ничем не смогу. Сохранять им жизнь для того, чтобы их вырезали позднее – нет, не для того я стал апотекарием. Так что если я не могу исцелять, то позволь мне убивать. Я воздам врагам Императора и моего легиона ещё один последний раз до того, как сдамся долгой тьме – и больше не взлечу.

Сжал кулак, и разряды пробежали по когтям: «Пусть даже эти враги – недавние собратья».

Я покосился на Усабия, который слегка склонил голову. Остался доволен, потому что тоже хотел, чтобы Гвардеец Ворона отправился с нами.

– Кроме того, – добавил Хаукспир, – в одиночку получится только сдохнуть.

Звук приближающегося кресла-каталки Салнара не дал мне ответить, и я повернулся к нашему искалеченному командиру.

– Значит, всё решено, – сказал он. – Я пришёл пожелать доброй охоты.

Я поклонился Железнорукому, который ответил безрадостной полуулыбкой.

Добавил: «Мы отвлечём и задержим предателей. Но наша жертва не должна пропасть даром».

– Если Вулкан жив, то мы найдём его, – ответил я. Мгновение смотрел на Измала: упорное нежелание сдаваться, благородная, несмотря на раны, осанка – и неуместная гордость.

– Уверен, что не пойдёте с нами? Покиньте это место и найдите другое убежище. Продолжайте двигаться и жить, Салнар.