Рожденные в пламени

Выражение лица звероподобного Пожирателя вторило отметке. Он оторвал у шлема низ личины, и в широкой дикой улыбке виднелись заострённые зубы.

На Хаукспира было не похоже атаковать так дерзко, это противоречило тактике его легиона, но и в этом столкновении обычного ничего не было. Хоть я и принял свой гнев с готовностью, но не мог избавиться от ощущения, что на нас влияло что-то в этой долине, что-то, что бурлило под поверхностью и сейчас, благодаря нашему присутствию, пробудилось. Не знаю, как узнал об этом, или почему мои спутники ни о чём не подозревали, но избавиться от этого навязчивого чувства не мог.

И значение это не имело. Я просто хотел убивать.

Морвакс атаковал как безумец. С губ сорвался птичий визг, когда он прыгнул на Пожирателя Миров.

Тот парировал удар молниевых когтей, разрубивших его топор надвое, но его не задевший. И ответил сильным ударом в живот, от которого треснула броня апотекария, а сам он оторвался от земли, согнувшись вдвое. Затем Гвардеец Ворона отшатнулся назад, сквозь решётку клювастого шлема слышалось шумное дыхание.

Оглушённый, задыхающийся, Хаукспир захрипел и снова кинулся на Пожирателя, но громоздкий воин двигался с удивительной скоростью – увернулся от поспешного удара и толчком мощного предплечья в горло сбил Морвакса с ног.

Прежде чем мясник смог завершить начатое, я ринулся на помощь лежащему ничком и пытающемуся вздохнуть апотекарию.

Вблизи предатель вонял. Кровь, пот, металл – тяжёлый запах, от которого в мозгу разбегались чёрные искры. Марево, красное и злое, мерцало на периферии зрения. Я наклонился вперёд, ударил воина в плечо – и почувствовал укус свежевального ножа прямо под рёбрами. Пожиратель крякнул, когда ключица хрустнула от удара, и его левая рука обмякла. Правая же, держащая нож, продолжала пилить. Потрёпанные зубья жестокого оружия, такого же голодного, как и его владелец, прогрызались сквозь броню.

Я ударил вновь, как молотом раздробив кость и сломав несколько сросшихся рёбер.

Мясник всё равно продолжал пилить, и от исступлённых движений ножа запахло жареным мясом – моим.

– Усабий! – закричал я, не зная, что случилось с братом, но краем взгляда замечая стоящего на коленях и держащегося за голову кричащего Саламандра.

Это подтверждало: нечто тёмное овладело нами в этой долине, и нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

Я обрушивал удар за ударом на Пожирателя Миров, колотил его, превращая в кровавое месиво. И наконец давление ослабло, нож затих, и я опустился на колени – враг лежал передо мной. Мёртвый.

Нет, не просто мёртвый… Уничтоженный.

Предатель теперь едва ли был даже отдалённо похож на человека. Лицо и торс исчезли, превратились в осколки окровавленной кости. Я убивал много раз, порой жестоко. Но так – никогда. Едва ли мог осознать, что сотворил это собственными руками, и смотрел, не веря, на окровавленные пальцы.

– Он мё... – заговорил было, когда Хаукспир сбил меня с ног.

Несвязно рычащий Гвардеец Ворона вцепился в меня. Даже с одной рукой, он был страшен, и я почувствовал ласку молниевого когтя, ужалившего в правый бок. Когда мы падали, я извернулся и благодаря превосходящему весу сумел отбросить Морвакса.

Апотекарий вскочил на ноги первым, а я едва поднялся на одно колено, когда взмах когтя оставил в воздухе яркий след.

– Перестань! – крикнул я, едва увернувшись от выпада, и то лишь благодаря тому, что неистовство взяло верх над обычной искусностью Хаукспира. То, что он не оправился от яростной атаки мясника, тоже помогло. И казалось, что Морвакс хочет продолжить тот бой, но уже против меня.

И несколько мгновений я хотел того же. Хотел выпотрошить его, сломать хрупкие крылья и скормить ему же, раздавить птичий череп, переломать конечности...

Я стряхнул это наваждение. Буквально стряхнул. Злобная дымка не рассеялась, но хотя бы ослабла, и мир вокруг больше не был окрашен в кроваво-красный.

– Ты не в себе! – кричал я, встав в защитную стойку и пытаясь найти Усабия.

Хаукспир завопил и дико взмахнул рукой, пытаясь оторвать мне голову.

Я двинулся навстречу, одной рукой блокируя атаку. Ударил второй, не целясь, погнув шлем и отшвырнув Морвакса прочь.

– Хаукспир, – заорал я, – ты дерёшься со своим. Это я, Ра'стан. – Я молил остановиться, и не потому, что боялся погибнуть, но потому, что не хотел убивать его.

Но Гвардеец Ворона не слушал. Оптика на правой стороне повреждённого шлема искрилась, и Морвакс сорвал его, явив миру маску кристально чистой ярости на белом как мел лице.

– Вулкан милосердный… – выдохнул я, когда он добрался до меня.

Если не смогу унять его гнев, придётся убить.

На сей раз Хаукспир пытался проткнуть меня, используя коготь как четыре гладия. Я выждал и в последний момент, уже получив свежую рану, сместил центр тяжести и шагнул вбок, ударив локтем в незащищённую спину. Силовой генератор смялся. Второй удар сорвал его с креплений, выдрав пучок кабелей. Эффект был мгновенным – броня Морвакса потеряла питание и потянула вниз, наряду с повышенным давлением и сильной гравитацией замедлив его.