Рожденные в пламени

-- Но этого не может быть! Если б он родился в 1920 году... Да что вы, Мартин! Он, по-вашему, походил на пятидесятилетнего?

-- Нисколько. Однако шерифу и его сотрудникам он показался именно пятидесятилетним.

Мы помолчали, будто прислушиваясь к гудению мотора. Потом я скомандовал:

-- Кругом марш! Едем обратно.

-- Но...

-- Поехали, мальчик. Чем раньше вернемся, тем быстрее разберемся с этой историей.

Шериф садился в машину, собираясь ехать домой. Увидев нас, он удивился и не скрыл своего недовольства, посмотрев на меня с недоверием. Шериф устал, хотел спать, какого черта нам от него надо?

-- Привет. Вернулись? -- хмуро спросил он.

-- Да. Я вернулся... из-за той информация, которую собираюсь написать в газету.

Он немного успокоился, но не совсем.

-- Так вы решили все же что-нибудь написать? --спросил он.

Я кивнул:

-- Строк двадцать... Может, со снимком.

Шериф захлопнул дверцу машины и подошел ко мне:

-- Вам нужна моя фотография?

-- Нет, не ваша, шериф. Я бы хотел снять... Да, да, пострадавшего.

Мне показалось, он заметно огорчился. Конечно, ему было бы приятнее увидеть в газете свою физиономию. Что-то поворчав, он пожал плечами и повел вас в здание полиции. Спустя несколько минут мы стояли перед лежаком в темном холодном помещении. Простыня, как и полагается, с головой накрывала мертвеца. Шериф включил свет. Дег приготовил фотоаппарат.

-- Мне встать тут, рядом... с потерпевшим? -- спросил шериф.

-- Нет, не обязательно, -- ответил Дег.

-- Как хотите.

-- Ты готов, Дег? -- спросил я. Он кивнул.

-- Будьте добры, шериф, приподнимите простыню, -- попросил я.

-- Да, пожалуйста, -- согласился шериф. Он приподнял простыню. Мы увидели бледное и отрешенное лицо покойника. Дег приблизил камеру.

-- Мартин! -- шепнул он.

Еле сдерживая невероятное волнение, я приказал:

-- Снимай!

Две-три вспышки -- дело нескольких секунд. Шериф спросил:

-- Готово? Могу опустить простыню?

-- Да, спасибо, шериф... Покупайте завтра "Дейли Монитор" и увидите, ваше имя будет напечатано крупным шрифтом.

-- В самом деле? -- спросил он, сильно смутившись, но явно польщенный. -- В завтрашнем номере? Не может быть.

-- Сейчас докажу вам. Позвольте только позвонить, пожалуйста.

Он поспешил к дверям:

-- Пожалуйста, господин Купер... Сюда, в мой кабинет, черт возьми! Звоните! Сколько угодно, сколько хотите!

Пока мы шли туда, Дег схватил меня за руку. Он был потрясен. Пальцы его дрожали.

-- Мартин!-- опять шепнул он.

-- Потом, Дег. Потом поговорим. Мне надо позвонить в редакцию.

Я набрал номер и продиктовал стенографисту заметку о несчастном случае -- двадцать строк, в которых пять раз повторялось имя шерифа Уильяма (Билла) Дэвиса и только однажды имя Марка Д. Прискотта, покойного. Потом попросил подозвать главного редактора Д'Анджело. Мне ответили:

-- Не знаем, сможет ли он подойти, господин Купер!

--.Покажите ему эту информацию, и он подойдет! -- ответил я. Так и вышло. Через пять минут Д'Анджело взял трубку. Он, как я и предвидел, был взбешен

-- Мартин! -- зарычал он. -- Ты что, с ума сошел?

-- Ты уже прочел мою информацию?

-- Ты что, с ума сошел, я тебя спрашиваю? Хочешь, чтобы мы напечатали двадцать строк о какой-то автомобильной катастрофе? Тебе известно, сколько их происходит каждый день?

-- Известно.

-- Ну, так, в чем дело? Кого может интересовать твоя информация? И кто такой этот шериф Дзвис? Президент Соединенных Штатов?

-- Д'Анджело, выслушай, меня, -- твердо сказал я, -- я хочу, чтобы эта информация была напечатана точно в таком виде, как я продиктовал ее. Точно в таком, понимаешь. И с броским заголовком.

-- Но ты же понимаешь, что это невозможно! Если мы станем публиковать сообщения обо всех несчастных случаях на дорогах, газете конец! Могу дать тебе... три строчки.

-- Нет. Я не шучу, дорогой мой. Если не напечатаете эту заметку без изменений, я уйду из газеты.

Я говорил очень серьезно. и Бог свидетель, не шутил в тот момент. В трубке некоторое время гудело молчание. Потом Д'Анджело деликатно спросил:

-- Мартин... ты здоров? С тобою все в порядке?

-- Здоров. В полном порядке. Может... Может, у тебя какие-нибудь неприятности?.. Может, тебя шантажируют?.. Вызвать полицию? Ты, часом, не спятил?

-- Нет. А теперь ты ответь мне: писать заявление об уходе или напечатаешь мою заметку?

Я слышал, как он тяжело вздохнул:

-- Ладно, черт с тобой, будет твоя заметка!

Уже светало. Мы с Дегом пили черный кофе в каком-то пустынном баре, где стулья были сложены на столы. С тех пор, как мы вышли из конторы шерифа, мы не обменялись ни одним словом, ни единым взглядом. Наконец, Дег тихо спросил:

-- Мартин... что же произошло?

-- Помолчав, я ответил:

-- Не знаю.

-- Человек, которого я снимал, этот покойник, он не тот, который погиб там, у дороги. Это вовсе не парень из Кадиллака!

-- Нет, это он.

Дег вздохнул, пожав плечами:

-- Ну, пусть будет так, -- согласился он и закрыл лицо руками. Он не мог прийти в себя. Я тоже. Человеку, который скончался на наших глазах у автострады, было не больше двадцати четырех -- двадцати пяти лет. Тому, которого мы сфотографировали в морге полиции, -- не меньше пятидесяти...

Глава 2.