Рожденные в СССР

К тому Петр Новожилов был чертовски рад сызнова ощущать потерянное в прошлой жизни гибкое тело гимнаста, безо всяческого признака многочисленных болячек, приобретенных за бурно прожитую жизнь. Поэтому он и выбирал такие своеобразные позы, много жестикулировал, постоянно то сгибался, то разгибался, демонстрировал всем жизнерадостность и отличное настроение. За это его в компании и ценили, заряжаясь от него позитивизмом.

- Только зачем это Советам?

Один из собеседников, «местный», еще довольно молодой, но уже с четко обозначившимся брюшком брюнет, состроил мину с оттенком наглядной брезгливости. Новожилов в ответ только усмехнулся, но внутри себя, общая наивность местной публики не переставала его поражать. Впрочем, это везде так в здешнем мире, Запад также недалеко ушел. Они в будущем очень сильно испортились по сравнению со здешними, пропитавшись насквозь самой паскудной циничностью.

- Лев, ты обычно быстрее соображаешь.

- Петь, ты бы не выделывался и объяснил нам, убогим, все текущие нюансы, - обернулся к Новожилову блондинистый парень, стильно одетый по моде позднего диско.

- Витя, ну ты то должен соображать! – Петр, получивший, как и все попаданцы, второй шанс в жизни, с успехом им воспользовался, с головой уйдя в литературное творчество. – Только разговор этот долгий.

- Тогда, может, того - повторим? – оживился четвертый член их маленькой компании, устроившейся в уютном ресторанчике на Невском проспекте. Мужчина выглядел здесь самым старшим, ему можно было дать на вид лет сорок. Хотя по существу вопроса тому же Новожилову «припаяно» честные семьдесят два года. Эта путаница во внешнем облике собеседников и внутреннем возрасте зачастую ставила аборигенов в тупик или приводила к разным интересным казусам.

- Да не вопрос! Эй, братец! - Петр подозвал к себе юркого, опрятно одетого официанта, в отличие от многих советских заведений в ресторане «Универсаль» обслуживание всегда было на высоте. – Нам, пожалуйста, хрустальчик того же самого, - он кивнул в сторону порожнего кувшина, - и мясной закусочки из вашего наилучшего. Овощей еще, если можно.

Официант, наклонившись, внимательно выслушивал просьбу денежного клиента. Новожилов в этот момент успел ловко засунуть в кармашек его голубой рубашки зеленеющую Ильичом трешку. В обычной кафешке на такие деньги можно было неплохо посидеть студенческой компанией.

- Ты чего сегодня так распушился?

Блондин с интересом посматривал на хозяина вечера. Настроение у всех было благодушное. Воскресенье, относительно теплое для северного Питера начало лета. Но больше всего радовало наступление того странного состояния, возникающего у ленинградцев именно в июне, когда небо и земля на некоторый срок смыкаются между собой под волшебным воздействием призрачной сказки белых ночей.

- Гонорар получил, деньги руки жгут!

- Не жалко вот так прогулять?

- К черту! Хочется жить, Володя, снова жить! А деньги…что деньги, грязь и пыль! Вы, - Петр обратился к двум ленинградцам семидесятых, - слишком много внимания уделяете этим грязным бумажкам. Если ваша жизнь ничем кроме них не наполнена, то это полностью бессмысленная затея. Даже люди, зарабатывающие большие капиталы, живут именно самим процессом, результат зачастую им не так важен.

- Так что по эмиграции? - не унимался брюнетистый Лев.

- Да все просто, - Новожилов взял в руки рюмку с коньяком. – Такое довольно долго практиковал Фидель, очень, кстати, умный мужик.

- Кастро? Да неужели?

- Он понял, как лучше избавляться от всей этой накипи и фрондирующей публики.

- Не утрируешь?

- Нисколько, Николай! Мы это уже и сами проходили. Большая часть фронды, уехавшей на благословенный Запад, ни хрена там в итоге не добилась. Я говорю про первую и вторую волны эмиграции. Большинство этих непризнанных гениев культуры, гонимых творческих личностей на деле оказались банальными пустышками, они неплодотворны и никому там на хрен не сдались. Были, конечно, талантливые исключения, например, Нуриев или Ростропович, так им и здесь не особо мешали.

- Теперь им, наверное, дорога туда заказана, - ухмыльнулся блистательный Володя. Его голливудская улыбка сразу обращала на себя внимание, как и красивое до невозможности лицо записного ловеласа.

- Вот тут ты, мой дорогой друг, ошибаешься! – Петр ехидно улыбнулся. – Мировым знаменитостям существенно упростят возможность выезжать и работать на Западе. Пусть зарабатывают валюту для страны Советов, налоги-то придется платить здесь. Да и не будет им повода на каждом шагу указывать, что их зажимают коммуняки. Что потопал – то и полопал! Никто их ограничивать в заработках не будет. Хоть дворец себе построй, но на советской земле! Не все же нам туда нефть гнать?

- Хитро, - задумался Николай Бричкин, единственный в компании одетый в темный костюм и при галстуке. - Получается, что если нет запретного плода, то и нечего туда стремиться?

- Правильно мыслишь. За это надо выпить! Мужчины!