Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие (СИ)

Кровать была узкой и довольно скрипучей, но молодым телам на эти обстоятельства было абсолютно наплевать. Ночь прошла весьма познавательно и бурно. Степан лежал, широко раскинув руки. Некоторые части его тела от ночной, да и утренней нагрузки приятно отдавали усталостью. Накопившееся за эти дни гормональное напряжение улетучилось, да и на душе было на редкость благостно. Так бы и лежал часы напролет, ни о чем не думая и плывя по течению.

— Не подсматривай!

— Надь, да с твоей-то фигурой чего стесняться!

— С ней как раз полный порядок, но вот белье здесь поистине ужасное. Что-то более-менее путевое можно достать только в столице. Из заграничного, конечно. Даже не знаю, шьют ли в Союзе что-то удобоваримое.

Степан не удержался и все-таки повернул голову. Даже в таком «ужасе» девушка выглядела прекрасно. С Надежды можно было вылепить великолепную скульптуру, которую и в Лувре выставить не зазорно. Стройное и одновременно сильное тело, неимоверно длинные ноги, литые округлости ягодиц, частично спрятанные сейчас в смешного покроя трусиках.

— Я же просила!

В сторону Степана полетела подушка, тот только захохотал в ответ, а потом присел на койку. Ему приятно было смотреть на красивую молодую женщину, которая сегодня ночью была только его. Безумно красивую и целомудренную женщину. Как ни странно, но дамы из будущего заново оказались девственницами. Так что ночью их обоих ждал несказанный сюрприз! Про мелочи типа отсутствия ванной и предохранительных средств они в горячке и вовсе позабыли. От сумасшедшего наплыва весьма бурных впечатлений и шквала давно увядших эмоций можно было запросто сойти с ума. Мужчина никогда и не подумал бы, что в ответственный момент задрожит, как мальчишка. Хотя и Надя волновалась. Кто его знает, как поведет себя в пикантной ситуации измененное обстоятельствами тело. Да и было ли оно, собственно, обновленным? Вы точно помните свои телеса в юности во всех интимных подробностях?

— Господи, и здесь все в Москве!

Надежда сидела на подоконнике и курила. В этом времени многие курят, так что они ничем не выделялись.

— Что тебе надо в Москве?

— Да все! Хорошую одежду, белье, обувь, да хотя бы сигареты.

— Все качественное дорого стоит, с учетом того, что такой товар в этом времени еще и достать нужно. И не всегда законными методами.

— Я умею зарабатывать деньги, — девушка тряхнула распущенными по плечам волосами, — не впервой.

— Думаешь, здесь дадут?

— Куда денутся? Да и преимущество у нас непоколебимое — пожили достаточно в таком дерьме, что здешний бардак просто сказкой покажется.

— Вот как?

— Степа, у меня же там была фирма и не самая маленькая. В девяностые я удачно замуж вышла, только в этом статусе не так долго пробыла. Убили его… конкуренты, — Надежда повернула голову к окну, а Степан удивленно уставился на девушку. Про собственное прошлое она еще ничего не рассказывала. — Я не будь дурой, все активы тут же вывела и уехала из Питера на Дальний Восток. Вот там пошалила, мама не горюй! Сколько мне и было тогда — двадцать три вроде. Самый пик познавания мира и всяческих развлечений. Да не всегда правильного толка. Некоторые вещи до сих пор вспоминать стыдно. Но как-то сумела остановиться и заново начать жить. Потом второе замужество, за человека государева, переезд в Москву. Мальчик от него. Не любила мужа, но человек хороший, ничего плохого сказать о супруге не могу. Особенно по московским меркам. Хоспади, сколько дерьма в этом городе скапливается! Со всей России как в канализацию.

— Что с ним случилось? — Холмогорцев встал и подошел к окну, вынув сигарету из пачки. «Космос» не из дешевых, вряд ли он себе позволить сможет еще.

— Сердце. Непростое время и каверзные решения. Муж был старомоден и пропускал все через сердце. Но я уже была на ногах, сеть магазинов в столице, вложения в нужные акции, активы в офшорах. Ты же знаешь, что, обладая властью, вести дела намного легче. Все вопросы решаются буквально по телефону, особенно когда узнавали, кто мой муж и чем его контора занимается. Я бы и больше заработала, но… Понимаешь, — девушка подняла печальные глаза, — есть грань, за которую я никогда не переступлю или уважать себя не буду. Многие же переходили, запросто так, за счет стариков и больных детей гешефты делали. Я потом эти рожи по телевизору видеть не могла, как они горячо о родине распекались. Верные слуги Государя! Тьфу, до сих пор противно.

— Понимаю.

— Да что ты понимаешь! — в первый раз в голосе девушки прорезались жесткие нотки, но она тут же спохватилась. — Извини, Степушка, просто как вспомню… Я же погибла там. Отчетливо вижу тот бетоновоз, что мне на встречку вылетел.

— И ты? — Холмогорцев задумался. — Я ничего такого за собой не упомню.

— Да мало ли как оно могло быть. Инфаркт, тромб. Мы все считаем себя здоровыми, а потом раз и нет тебя.

— Мы же есть, — он взял её холодную ладошку и прижал к своей щеке.

— Ты такой милый!

Надежда встала и прижалась к нему всем телом. Горячая волна прошла по мужчине, заставив его вздрогнуть. В голове зашумело, как от похмелья, руки задрожали.