Рожденные в СССР. Восхождение

  Но его-то романтизм остался где-то там, в совсем иной эпохе. Болван старый! Здесь же лишь стылый ветер и начавший накрапывать мерзкий мелкий дождик. Хуже не придумаешь! И оделся ведь в официальное учреждение понарядней – дурацкое пальто вместо нормальной куртки с капюшоном. Как они здесь только в таком дерьме ходят? Вон сколько послушных туловищ в темных и ужасно неудобных одеждах, идут уныло по своим никчемным делам.

  Череду мрачноватых мыслей внезапно прервал хорошо знакомый голос. Степан удивленно обернулся. На обочине напротив входа в здание остановилась серая «Волга» новой тридцатой модели, которую по слухам начали выпускать совместно с «Мерседес-Бенц». Дверца была приоткрыта и с водительского места ему улыбался человек из недавнего прошлого.

– Степан Николаевич, что мокнете? Прыгайте ко мне.

  Долго уговаривать не пришлось. Это при хорошей погоде он еще бы покочевряжился, но сейчас пахнущее свежим пластиком и кожей теплое нутро дорогого автомобиля было натуральным спасением. Как будто некая стена тут же закрылась за тобой, оставив череду неприятностей позади.

– Товарищ майор!

  Полынин улыбнулся и протянул в ответ крепкую руку.

– Уже подполковник.

– Поздравляю, – пожелание прозвучало довольно холодно. Холмогорцев тут же вспомнил пустоватые блеклые глаза генерала, да и сам преследователь всего инакомыслящего больше напоминал серого, невзрачного чинушу невысокого ранга.

– Что-то случилось, Степан?

– Да ваши коллеги постарались настроение испортить, Кирилл Тимофеевич.

– Понятно, – Полынин тут же поскучнел. Сам он был одет в модный плащ, из-под которого выглядывал серый «рабочий» костюм, на заднем сиденье лежала шляпа. Чисто выбритое лицо, запах хорошего одеколона, товарищ подполковник точно не в «поле» сейчас трудился! Видимо, все эти мысли явственно отразились на лице Холмогорцев, и Полынин в ответ ехидно улыбнулся. – Хорошо выгляжу? Так уж, извините, работа нынче такая. Приходится все больше по начальственным кабинетам охаживаться.

– Да я что, я разве против? Вы всегда мне нравились.

– У кого были, Степан?

– Генерал Черкесов вызывал. Политику партии мне втолковывал. Мол, не с теми людьми якшаюсь и забываю регулярно в органы стучать.

– Вот сволочь! – Полынин занервничал, его кисти крепко сжал баранку, обшитую кожей. – Прислали из Ленинграда сюда с повышением Пятое управление. Наслышан я уже о его дурной деятельности. Беды от него больше, чем пользы.

  Холмогорцев оживился и с интересом уставился на бывшего куратора.

– И что, даже вы ничего сделать не можете?

 Полынин медленно повернул голову.

– Да, представляешь, и мы. Контора, организация огромная и далеко не всем по нутру перемены, и вы попаданцы в том числе. Он тебе угрожал, Степа?

  Барьер отчужденности немедленно разрушился, треснул как неокрепший осенний ледок.

– Да особо нет, Кирилл. Предупреждал, грозил, но больше как-то исподтишка старался все выведать. Мутный тип. Но я в основном отмалчивался, не впервой. В будущем как-то попался на заметку нашему отделу «Э», вот те буквально клещами каждое слово из меня тащили.  Но и они обломались.

– Отдел «Э»?

– По экстремизму. Они любили, по так называемой русской статье возбуждаться, – заметив недоумение на лице Полынина, Холмогорцев пояснил. – Это за межнациональные тёрки уголовка, только сажали почему-то исключительно русских. Абреки и чуреки с Азии были лицами неприкосновенными. Там же диаспоры возбудятся, начальство будет бухтеть, одни проблемы, короче. То ли дело русского Ваньку посадить, за него никто не вступится.

– Охренеть! Как вы до жизни такой дошли?

– Даже не знаю. Слушай, подпол, ты со своими придурками сначала разберись! Такие, как этот Черкесов только один вред стране приносят. Ищет, гондон, диссиду и затем прессует, вместо того чтобы с сынками и дочками местных бонз работать, с теми, кто потом страну продаст.

– Вижу, что достал он тебя конкретно. Степа, я, конечно, постараюсь тебе помочь, но все разом не обещаю. Больно уж ты глубоко внедрился в некоторые местные сферы жизни.

– Это ты про что?

– Знакомства твои и Надежды. И среди ваших ты выбираешь не самых простых людей. Степа, ты в курсе, что твой Истомин генералу Черкесову чуть морду не набил, что перевод того сюда в Москву как-то с этим связан?

– Офигеть!

  Степан потер руками лицо, оно уже согрелось в теплоте автомобиля.

– И местные кадры. Ладно Рашко и Шукшин, так еще и с Высоцким да Окуджавой умудрился сойтись.

– Так они легендарные в наше время личности. Как я мог отказаться?

– Ну да. Хотя и супруга у тебя непростая. Шерочка с машерочкой.

– Так, подожди. Её не трогать! И, кстати, откуда ты все это про нас знаешь?

– Интересуюсь время от времени, я же к общей базе попаданцев имею доступ, – ехидно улыбнулся Полынин. – Надежда твоя свет, Петровна, вообще, женщина занимательная. Любо-дорого наблюдать, как она иноземцев клятых прессует. Её бы методам да нашим министерским поучиться.

 Холмогорцев посмотрел в абсолютно искренние глаза бывшего куратора и спросил.

– Ты свободен сейчас, хочешь Надю увидеть?

– Еще спрашиваешь! Быстро домчимся.