Рожденные в завоеваниях

— Лорд Феран, — представился он.

Охранник кивнул.

— Вас ожидают, лорд. В…

— … кабинете, я знаю. — Обеспокоенный собственной неосторожностью, Феран поспешно добавил: — Он уже сказал мне.

Охранник мысленно пожал плечами.

«Ар, я веду себя, как дилетант! Даже дети могут лучше отделять мысли от физического мира. Слушай голос, не усваивай ничего больше…»

Затар приветствовал его радостно, но не предложил вина. Алкоголь притупляет телепатическую чувствительность, поэтому Феран предпочел бы выпить.

— Рад, что ты смог прийти, лорд Феран, — вежливо сказал притиера.

«Он знает, он знает, он знает…»

— Я рад тебе служить, — поклонился телепат.

«Оставь меня в покое!».

Они сели. Затар пододвинул и включил записывающее устройство.

— Расскажи мне, что ты знаешь о дисциплинах.

«Ничего! Ничего! Что не-экстрасенс знает о таких вещах?».

— Я… на самом деле не знаю ничего, притиера, — ответил вслух Феран.

— Совсем ничего? — «Я тебе не верю». — Даже названия?

— Есть… дисциплина прикосновения, как мне кажется, — «Почему эта? Почему я себя мучаю?» — И… что-то влияющее на воспоминания…

— Дисциплина памяти, — подсказал Затар.

— Если ты знаешь, зачем спрашивать? — Феран был раздавлен, в его голосе появилась страдальческая нотка.

Затар, напротив, оставался спокоен и владел собой, даже улыбался.

— Не надо расстраиваться, Феран. Мне нужны кое-какие вещи, которые глубоко похоронены у тебя в памяти, скрытые годами браксинской жизни. Я пытаюсь подтолкнуть тебя, чтобы ты потянулся к этим вещам. Поскольку ты не экстрасенс, то ты не можешь полностью знать телепатический мир — я понимаю это — но ты мог достаточно слышать тут и там, чтобы помочь, если мне удастся подтолкнуть тебя к нужным воспоминаниям. Не волнуйся, лорд Феран, — в голосе его послышалось веселье. — Я не стану причинять тебе зло за то, что ты вспомнишь.

«Ты бы причинил мне такое зло, если бы все понял!».

— Я… не очень хорошо себя чувствую, притиера, — признался Феран. — Я думаю, что в этом и заключается проблема. Не могли бы мы это продолжить как-нибудь в другой раз?

Темные глаза лорда Затара остановились на нем, заглянули в тайники души. На мгновение, уставившись в глаза хищника, Феран потерялся. Ужас от воспоминания ребенка — Анжи — захлестнул его с головой. «Он смертоносен. Он хочет убить». Затем наваждение прошло и вернулось настоящее.

— Хорошо, — наконец сказал Затар. — Если ты думаешь, что это поможет.

«Ничего не поможет, кроме признания, но… я не смею! Почему ты травишь меня, Затар? Почему бы тебе просто не убить меня и не покончить с этим?».

— Спасибо, — сдавленно проговорил Феран. — Спасибо.

— Завтра?

Бархатные глаза, ненависть, голод…

— Завтра. Отлично.

— Будь осторожен, лорд Феран, — улыбка охотника, сущность охотника. — Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше.

«Я тоже на это надеюсь» — напоследок подумал Феран.

* * *

Он скулил по ночам и не было никого, кто мог бы слышать. Он не смел спать рядом с женщиной, чтобы не делиться жуткими кошмарами и тем самым не выдать себя.

Анжа лиу манит его, заляпанный кровью ребенок с пустыми глазами и третьим глазом, выжженным у нее во лбу…

— Я ждала, Феран. Давай, присоединяйся ко мне…

«Разбудите меня, разбудите меня!».

Земля содрогается, гром потрясает небо. Куски камней падают вниз вокруг него, градины размером с кулак летят с небесвода и он лишь чудом остается невредим. Он бежит в ужасе и под ногами разверзается пропасть, выпуская горячий пар и серные языки пламени; они душат его, и Феран падает в сердце вулкана, падает и кричит, кричит…

* * *

Утром он шел по улицам, потрясенный, предпочитая поверхностные мысли незнакомцев неприятному зуду дурного предчувствия. Сколько человек из его Дома разделили его сон? Пятеро, может и больше. Все сегодня утром говорили об этом.

Его сила возвращается, но контроль не вернешь теперь, и это — болезненная, неизбежная реальность. Он — беспомощен в тисках силы, как и много лет назад, когда в пубертатный период юношеские сексуальные желания и телепатические способности сражались за его внимание и отголоски их склок разносились по всему Институту и дальше, к тем, кто был способен это уловить. Это были жуткие годы. Феран с трудом пережил их, и каждую ночь плакал в страхе и отчаянии и практиковал дисциплины, пока его сознание не стало бесчувственным, пытаясь выключить вещание во все стороны… Но почему те же дисциплины не срабатывают теперь?

«Прошло слишком много времени, — признал он. — Я давно не практиковался. Волшебства не бывает — навык, однажды освоенный, можно забыть. Я его забыл».

Феран знал решение, но оно пугало его. Придется заново научиться контролю, натренировать до автоматизма то, что он тренировал раньше, но делая скидку на чужеродные модели сознания, и вбивать это себе в голову, пока необходимая защита не станет легко срабатывать от простого запомненного им стимула.

«Но после того, как я начну процесс, я полностью сдамся, — думал Феран. — Вся чувствительность вернется ко мне, вся сила, которую я с таким трудом похоронил. Я снова стану телепатом. И того хуже… Ко мне вернутся воспоминания…»