Рожденные в завоеваниях

Одно за другим Эбре ни Кахв снял пять колец, свидетельствующих о занимаемой им должности, четыре с левой руки и одно — с печатью Звездного Контроля — с правой. По очереди вручил их императору, а затем передал и простой обруч, который был ему «короной». На глазах директора появились слезы, но печаль не уменьшила его почтения.

Пеш повернулся к Торже, преклонившей перед ним колена.

— Я клянусь вам в верности и вверяю вам свою жизнь, — сказала она. — Клянусь служить Короне и Империи и ставить их превыше всего. Я клянусь защищать Империю, ее территории и народы от всех внешних угроз, включая, но не ограниваясь браксинской агрессией, следуя заповедям Основания.

Пеш протянул Торже правую руку и она прижала печать Азеи ко лбу.

— Зная, что вы служите моему кабинету, я также обязан служить вашим интересам и защищать их, — заверил он и надел кольцо, которое носил Эбре, на левую руку женщины.

Она по очереди склонилась перед другими главами ветвей власти. Те по обычаю принимали ее, клялись помогать друг другу и вручали ей кольца, которые соединяли их ветви власти. Тисан привела с собой переводчика, но Торжа отпустила его и обменялась ритуальными словами с тисаном на ее языке. Эбре слегка улыбнулся, преисполненный гордости.

«Неужели она выучила язык только для проведения ритуала?» — задумался Пеш, — «Если так, то это многообещающий жест».

Торжа вернулась на свое место и вновь преклонила колена перед императором.

Пеш торжественно поднял обруч над ее головой. Теперь пришло время сказать последнее. Воцарилась тишина. Император обвел взглядом всех собравшихся (большинство из них были в военной форме, блиставшей наградами), перевел взгляд на окна, из которых открывался вид на Азеа. Дули злобные ветры смерти, взвихряли серую пыль в беззвучной ярости. Все молчали. Помедлив, довольный император кивнул и надел золотой обруч на голову Торжи. Потом положил руки ей на плечи, помог встать и представил ее гражданам.

— Знайте, что империя поддерживает эту женщину и она имеет право выступать от нашего имени, — император повернул Торжу лицом к себе и с улыбкой протянул ей руку. — Поздравляю, директор.

Пеш по обычаю провел ее перед остальными, и Торжа обнялась с лугастинкой, обменялась поклонами с тисаном и несколько прохладным рукопожатием с верховным судьей. В его глазах светилось вполне определенное выражение: казалось, он ожидает неприятностей. Зная о политических взглядах нового директора, Пеша это не удивило.

Глашатай торжественно объявил об окончании церемонии. Позднее будет прием, в самом центре императорского дворца, и тысяча и одна важная персона, которые не смогли посетить саму церемонию, получат там возможность задать императору вопросы. Пеш украдкой вздохнул. Его раздражала политическая игра в своем родном мире, где вопросы, с которыми он сталкивался, зависели от неестественного воздуха и иллюзии комфорта, которую они создавали для прибывающих. Здесь, в атмосфере, что могла вдыхать только его раса, родилась азеанская мечта; только здесь, в окружении едкого запаха Смерти, можно было на самом деле понять цель существования его народа.

Офицеры кивали с уважением, кланялись или ползли, совершая причудливые движения, как требовала их культура и статус; покидая большой зал, Пеш отвечал на все это улыбкой умелого дипломата. Вначале шли советники, причем люди подстраивались под шаг своего более медлительного инопланетного коллеги, за ними — император, по обеим сторонам от него — бывший и настоящий директоры. Они вышли из большого зала и прошествовали под низкой аркой, что означало конец церемонии.

Когда они следовали по коридору, Пеш немного отстал, позволяя советникам уйти вперед. Как только они завернули за угол, он кивнул одному из охранников, и тот расторопно открыл боковую дверь. Эбре ожидал от императора подобных действий (как хорошо они знают друг друга!) и тут же вошел; Торжа колебалась мгновение, но потом последовала за Эбре.

Пеш закрыл за ними дверь на ключ, отгораживаясь от внешнего мира. И сразу превратился в другого человека, оставшись императором, но вел себя более неофициально. В конце концов он был простым и практичным человеком. Эбре это знал. Новый директор тоже вскоре это поймет.

— Ну? — поворачиваясь к Торже, спросил император. — Эбре сказал, что вы хотите со мной поговорить. И намекнул, что вы хотите побеседовать со мной прежде, чем с верховным судьей. А поскольку зи Рейс не станет колебаться перед тем, как увести меня с приема для обсуждения деловых вопросов, я подумал, что нам нужно переговорить до приема. Не так ли, директор?

Торжа слегка покраснела от такого непривычного пока обращения и, казалось, была удивлена. Но голос ее звучал уверенно.

— Возникла ситуация… в которой я лично очень заинтересована, — объяснила она. — Я не собиралась поднимать этот вопрос сегодня…

— Но Эбре подумал, что лучше вам это сделать. И я с ним согласен. Если говорить в целом, я предпочитаю действия протоколу.