Рожденные в Зоне. Дано не каждому

Они сидели и молчали. Такого между ними не было никогда — словно враз стали чужими. Мика хотел пошутить, но удачные шутки на ум приходить дружно отказались.

Варя была на три года младше. Любви, чтобы как в маминых вечерних песнях, конечно не было. Зато была искренняя дружба и сердечная привязанность. И прыгнул Мика в первый раз с ней на руках…

— Ты, это… — ненавистно деловым тоном начал Мика, — Варя, глянь, в ближайшее время Выброс не намечается?

Девушка не ответила, только припала щекой к теплому камню и замерла. Потом поднялась, подошла к огромной сосне, нависшей вылезшими из земли корнями над озером, положила узкие ладошки на грубую шершавую кору и снова замерла.

Мика терпеливо наблюдал. Наконец Варя тряхнула головой и подошла к нему, села рядом.

— И что? — спросил Мика и подумал, что спросил как-то грубо, а как?

— Ворочается Зона, — ответила Варя, — трясется. Но чего-то необычного нет. Во всяком случае, в ближайшие два дня Выброса точно не будет.

— Вот и спасибо! — неуклюже поблагодарил Мика, — я как раз за два дня и обернусь.

— Два дня — это только туда, — сказала безразличным тоном девушка, — а обратно-то не один пойдешь. Дай, Господь, чтобы за неделю обернулись.

— А ты сама как думаешь?

— А никак, — вздохнула Варя, — хотела заглянуть, а мне не открылось…. Значит, не написана еще твоя завтрашняя дорога.

— Как это?!

— Значит, сам ее писать будешь. И уж точно не по указам отца Пимена. Смотри, никуда не встревай, — совсем по-взрослому добавила она, — это тебе не на кабанов с острогой охотиться. Людей спасать идешь. И ее.

— Кого — ее?

— Ксанку. Невесту твою, — она резко поднялась и пошла прочь.

Мика оторопело глянул вслед, потом вздохнул и тоже побрел к домам — хоть времени и много до похода, а готовиться к нему уже пора…

Кто ходит в Зону по утрам…

Ранним утром следующего дня Мика уже подпрыгивал во внутреннем дворе, пытаясь определить, не слишком ли много припасов наложила в рюкзак мать. По всему выходило, что много.

Он развязал тесемку и вывалил содержимое на землю. Ну, конечно! Вот этот коммуникатор — он-то зачем?!

— Пригодится, — твердо сказала мать, смотревшая на действия сына с неодобрением.

— Как пригодится?! Мама, ты же из него аккумуляторы еще в прошлом году в фонарик переставила! Там они и сели, между прочим.

Мика решительно отложил коммуникатор в сторону.

— Я их обратно вставила. Где-нибудь зарядишь. Будешь переговоры сталкеров слушать, от беды убережешься.

— У кого заряжу-то? Прямо вот так приду и попрошу — дяденьки долговцы, можно я у вас батарейки заряжу, чтобы потом вас слушать и вам же не попасться…. Короче — оставляем дома.

Следующим предметом, вызвавшим долгие и жаркие споры, стал шлем от экзокостюма с прибором ночного видения.

— Ну, зачем он мне?! Только тяжесть лишняя! Ты бы еще весь экзокостюм сюда запихала!

— А это мысль, — серьезно сказала мать и повернулась к двери.

Экзокостюм — вещь, конечно хорошая. Особенно если он монолитовский. Отец приволок его года полтора назад — с тремя дырами от пуль и множеством бурых пятен. Мика потом еще долго таскал в нем воду из озера, пока аккумуляторы не разрядились. Так что вещь хорошая, но бесполезная.

Поспорили и по поводу одежды. В конце концов, сошлись на легком кевларовом бронежилете — мать настояла — и простой брезентовой куртке с капюшоном.

Вроде вчера и не собирался вовсе! Пока спал, мать столько всякой ерунды в рюкзак насовала…. К примеру, зачем ему нужен детектор?

— Чтобы в аномалию случайно не влез.

— А полведра болтов с ленточками, чтобы до самого Лиманска хватило? Небось, всю ночь ленточки вязала?

Мать обиделась:

— Вас, мужиков, только женщины и умеют собирать! Иначе, как твой отец бы отправился — полмешка курева, фляжка с бражкой и цинк с патронами.

— Кстати, а где патроны?

— Вот, — она аккуратно выставила перед ним по одному десять бумажных гильз, — картечь, на кабана. Обрез сейчас принесу.

— Обрез?! Ладно, не АКМ, так хоть винчестер бы дала! И патронов побольше…

— Ты по делу в Зону собрался или на войну? Чтобы тенью проскользнуть хватит и обреза..

Мика по-детски надул губы и обиженно уставился в землю. Мать поглядела на своего взрослого сына и сжалилась:

— Ладно. Держи, — из-под домашнего передника вынырнула кобура с пистолетом, — германский, хороший. С запасной обоймой. Хотела тебе на Рождество подарить. А автомат не дам, к чему лишнюю тяжесть таскать…

Воспрянувший духом Мика тут же уцепился за неосторожно сказанные матерью слова и выбросил из рюкзака еще с десяток лишних вещей.

Зато с едой ничего не получилось. Тут мать была непреклонна. Так и пришлось со вздохом сожаления засовывать куль размером с две Микины головы обратно в рюкзак.

Заново упаковав оставшиеся вещи, Мика снова надел рюкзак и попрыгал. В этот раз и гремело меньше, и вес убавился значительно. Что ж, можно идти.

До озера провожала только мать. Варя так и не вышла…

— Ты со мной до кольца не ходи, — сказал внезапно помрачневший Мика, — тебе радиация вредна. Давай здесь простимся. У тебя дома дел невпроворот.