Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ)

Он прилетел в столицу на крыльях любви и, не обращая внимания ни на кого и ни на что, устремился в будуар королевы. Сюзетта, его маленькое рыжее солнышко, нежилась в кровати и счастливо жмурилась на пробивающиеся в распахнутое окно лучи. Вейнур едва успел сбросить на пол перевязь и стащить с ног сапоги, прежде чем упасть на белоснежные простыни рядом с женой. А она, как ни странно, ни слова ему не сказала о том, что он в уличном завалился на постель, хотя этого очень не любила и не упускала случая поотчитывать самого великого короля. Впрочем, какие тут нравоучения, после таких-то новостей, так ведь?

Все так же молча жена озорно улыбнулась и гибкой кошечкой скользнула к нему, припала губами у его губам. Сюзетт любила легкие, дразнящие поцелуи, не глубокие, но по-своему страстные и интригующие. Сейчас же королева, прижимаясь к нему всем телом, медленно проводила языком по его губам, чуть надавливая на нижнюю и явно намекая на совсем не целомудренное лобзание. Может, Вейнур и насторожился бы, вот только мозг был окончательно дезориентирован ещё одним маневром жены: она проворно забралась верхом на него, как будто всю жизнь только и делала, что объезжала ретивых жеребцов, хотя на самом деле ни разу не садилась в седло, и принялась целенаправленно расстегивать на нем ремень. Да чтобы Сюзетт, его кроткая стыдливая Сюзетт…

Дошло до Вейнура, что это точно не Сюзетт, только когда из ее горла вырвался громкий, протяжный стон, когда она, запрокинув голову назад, насаживалась на него. Он хотел было отбросить от себя Сатанэль, неведомым образом принявшую обличье его жены, и неслабо приложить ее об изголовье кровати, но тут она посмотрела ему в глаза… и он увидел, как они засверкали огнём Изначальным, совсем как у него. В ней текла кровь Хаоса, его демон ясно почуял это… и не смог причинить боль девушке-сородичу. Сюзетт не была его единственной, Вейнур это прекрасно знал, но даже предположить не мог, что это ему ТАК аукнется. Демон в душе взбесился, желая обладать демоницей, с огнём в крови и полыхающей от страсти так же, как и он. Это был первый и единственный раз, когда Его Величество не совладал со своей второй сущностью…

«Не подвёл» и Дар Жизни, неизменно обеспечивающий последствия после ночи с королем, если только женщина в течение нескольких часов после близости не пила специальную концентрированную настойку. В случае с Сатанэль Вейнур в первую очередь думал о том, как уберечь счастье с любимой супругой и про стопроцентную вероятность дважды стать отцом банально забыл. Как итог вечером того же дня королевский двор провозгласил леди Сатанэль фавориткой Его Величества, уже носящей под сердцем ребёнка, который вполне мог родиться раньше малыша королевы…

Видят Боги, Вейнур простил бы ее. Со временем. Он смягчился бы, взяв на руки их новорожденную кроху, наслушавшись оправдательно-просительных речей друга. Сюзетт тоже после всего произошедшего успокоилась быстро и — добрая душа! — попросила бы о снисхождении к завистнице.

Боги, как же страшна эта частица «бы», ибо порой за ней кроется нечто непоправимое. Прошлой ночью жизнь Вейнура начала стремительно обращаться в пепел: ему доложили, что Сюзетт отравили. Яд отсроченного действия продал тот же знахарь, что достал для Сатанэль артефакты, напитанные магией Изменчивых и позволившие ей чуть больше, чем на час, принять облик королевы. Антидот, конечно, был, но противоядие стало бы ядом для ребёнка, который вот-вот должен был появиться на свет. Услышав об этом, Сюзетт сквозь плотно сжатые зубы процедила, что скорее умрет в муках, чем позволит этой отраве оборвать жизнь ее малыша. Времени у неё оставалось до рассвета…

— Этой твари тоже утренней зари не видать! — ревел Его Величество, отдавая приказ возвести гильотину для Сатанэль. А полчаса спустя ему доложили, что у приговорённой начались схватки…

Церковный закон запрещает казнить беременных женщин, но — видит Небо! — Вейнур попрал бы все заветы и Мрачного, и Единого, но сделал бы все, чтобы эта дрянь сдохла скорее. С мрачным торжеством он смотрел на то, как стражники на руках тащат ее извивающееся тело к гильотине. Она выла, до крови кусая губы, и шарила вокруг лихорадочным взглядом, кажется, от боли и отчаяния уже не понимая, где она и что происходит. Ее швырнули на грубое дерево, к удовольствию короля, не проявляя ни капли милосердия. Правда в итоге она оказалась лежащей на спине и переворачивать ее, судя по всему, никто не спешил.

— Что это значит? — прогремел с балкона Вейнур. — Немедленно привести смертный приговор в исполнение!

Ответил ему сильный голос человека в чёрном, назначенного палачом Сатанэль и уже вставшего рядом с орудием казни, сжав ее руку в знак поддержки.

— Вейнур, — обратился к нему лучший друг, поднимая к балкону потускневшие глаза. — Подожди несколько минут. Прошу тебя, брат… Ты же знаешь, непозволительно казнить беременную женщину.

— Немедленно, — гаркнул Его Величество, сверкая демоническим пламенем в глазах, но собеседник даже ухом не повёл.